Сексуальное влечение не является болезнью
Сексуальное влечение и агрессия – две страсти, которыми нас сковывает природа. Первая нужна, чтобы продолжать род, вторая – для защиты потомства. Мы их терпим, ничего с ними не делаем, поэтому о них и говорим. Религии, контролируя чревоугодие, сексуальное влечение и агрессию, тем самым управляют порядком в обществе, говоря, что сексуальные отношения между мужчиной и женщиной предполагают моногамию. Но так как они не выдерживают никаких рамок, начинают совершаться разные преступления: измены, изнасилования...
Наука в 800 году н.э. начинает рассматривать сексуальное влечение как что-то сродни болезни, как по отношению к сифилису и, еще раньше, к мастурбации. С тех пор то, что для религии было грехом, для науки стало болезнью. И сексуальное влечение вечно подвергается наказанию. Или даже называется зависимостью.
Для меня зависимость – это то, что отвечает на фрейдистскую формулировку вынужденного повторения: я курю, я зависим, и если вы посмотрите на мои рецепторы, вы увидите, что они истощены никотином. О зависимости можно говорить только в связи с биологией. А в связи с сексуальностью было бы лучше поговорить о хрупкости наших ограничений. Тот, кто, увидев красивую девушку, не ограничивается фантазиями, а должен прыгнуть к ней в койку, сломил защиту и преодолел сдерживающие факторы.
Инфантильная влюбленность
Так что я считаю, что зависимости от секса не существует, пока мне не покажут рецепторы, реагирующие на секс. Если зависимость не обладает биологической природой, это не зависимость. Если нужно запрыгивать к каждой красавице в постель, значит, «защита» очень скромна. А вот влюбленность есть патология и бред. Он заключается в мысли, что мир может стать лучше или хуже в зависимости от присутствия в нем конкретного человека. Один человек не может преобразить мир, а кто думает иначе – тот ненормальный.
Зависимости от секса не существует. А вот влюбленность есть патология и бред
Фрейд говорит, что любовь – это болезнь с одним-единственным преимуществом: она длится недолго. В отличие от нее психологическая зависимость исходит из того, что я не обладаю каким-либо представлением о себе и мою личность мне предоставляет тот, кто меня любит. Если он уходит и перестает находиться под моим контролем, я больше не знаю, кто я. Это значит, что любовь для нас осталась в инфантильной форме: когда младенец не видит мать, он беспокоится, предполагая, что та умерла. То есть мое «Я» может чувствовать себя спокойно только тогда, когда я уверен в существовании своей «половинки». Это не любовь.
Мы — монады без окон и дверей
Считается, что любовь касается двух людей, но это не так. Как говорит Платон в «Пире»1, любовь – это отношение рациональной части меня с нерациональной. Когда ты вторгаешься в нерациональную часть меня, я тебя люблю, хотя на самом деле я люблю нерациональную часть себя. Любовь – контекст, в котором я вступаю в диалог с этой своей нерациональной частью. Получается, что любовь никогда не происходит между двумя, но именно благодаря тебе я смог добраться до пресловутой нерациональной части себя.
«Любовь – это болезнь с одним-единственным преимуществом: она длится недолго» Зигмунд Фрейд
Мы – монады без окон и дверей. Нет никаких отношений «я-ты», но в то же время «ты» – это Вергилий, который сопровождает Данте в ад и является гарантией его возвращения на землю. Ведь то, что я дошел до нерациональной части себя, не значит, что я смогу оттуда выйти. Поэтому мне нужен человек, которому я доверяю; поэтому не со всеми занимаются любовью, потому что не каждому мы можем довериться.
Зрелость – это умение воспринимать других
Я бы описал незрелость так: вместо того, чтобы любить тебя, я люблю свое желание. Младенец воспринимает свою мать как продолжение своего тела, предназначенное для удовлетворения своих желаний. Взрослеть — значит учиться воспринимать других.
Женщина создана для двоих, мужчина же создан только для самого себя
Зрелость — это способность найти отношения, а не только удовлетворение своих желаний, начиная с еды и секса и заканчивая отношениями с другими людьми. Сексуальное влечение, идущее от компьютера и порнографии, не является зрелым: человек достигает удовлетворения, не доставив удовольствия другому человеку и не заплатив соответствующую цену для того, чтобы быть с ним. Я не верю, что зрелый человек мог бы найти удовольствие в изнасиловании, потому что я исхожу из того, что заниматься любовью можно только в том случае, если меня выбрали.
Женщина воплощает отношения
Модель мужчины-добытчика и женщины-добычи – это ерунда, мужчина может достичь сексуального возбуждения, только если женщина его выбрала. Я могу сказать «да» той, что меня уже любит, но очаровать какую-нибудь другую мне будет трудно. Женщина, даже если она бесплодна, создана для двоих, мужчина же создан только для самого себя. И мужчины, думающие, будто, ухаживая за женщинами, они могут покорить любую, действительно покоряют эту «любую» и окутывают ее очарованием, от которого она потом очнется. Женщина является структурным воплощением отношений, а мужчина — индивид, ему сложно эти отношения устанавливать.
Чаще всего мы занимаемся любовью ради познания. Мы используем сексуальное влечение для самоутверждения, для подтверждения нашей личности. Если у нас ее нет, мы вынуждены снова ее приобретать: этот «вечно пустой глиняный кувшин», как говорил Платон, всякий раз нужно наполнять заново...
1 Платон «Диалоги» (Эксмо, 2015).
Об эксперте
Умберто Галимберти (Umberto Galimberti) – философ и психоаналитик, автор книги «Кочующие слова» («Parole nomadi», Feltrinelli, 2008).
