***
«Союз, лишенный обязательств. В чем и состоит залог его долговечности… Но где же любовь? Где ревность и бессонница? Где половодье чувств? Где неотправленные письма с расплывшимися чернилами? Где обморок при виде крошечной ступни? Где купидоны, амуры и прочие статисты этого захватывающего шоу? Где, наконец, букет цветов за рубль тридцать?!..» («Заповедник», 1983).
***
Когда я пишу, что Вы чудесная девушка, то уж я знаю, о чем пишу. А со временем научитесь держаться проще, естественней, будете помещать в письмах меньше восклицательных и вопросительных знаков и превратитесь в замечательную женщину. (Из писем Тамаре Уржумовой, 1963)
***
Если Вы видите, что человек смеется над собой, можете быть совершенно уверены, что он не дурак, так как способность подшучивать над собой — это явный и бесспорный признак ума. Шарлатаны этого никогда не делают. (Из писем Тамаре Уржумовой, 1963)
***
А я Вам посылаю портрет живописный, так как мне фотографироваться нельзя, от моей морды лопается эмульсия на фотопленке, не выдерживает. (Из писем Тамаре Уржумовой, 1963)
***
Я теперь совсем одинокий, как бегемотиха в Ленинградском зоопарке. Ее зовут Красавица, и она весьма недурна собой, но, можете себе представить, все время одна. Потому что она единственная бегемотиха в Ленинграде, а выходить замуж за страуса или козла ни в какую не согласна. (Из писем Тамаре Уржумовой, 1963)
***
Когда я был на севере, то видел, как мои знакомые, нормально глупые, нормально несимпатичные люди совершали героические поступки. И тогда я понял, что в некоторых обстоятельствах у человека выключается тормоз себялюбия, и тогда его силы и возможности беспредельны. (…) По всей вероятности, задача искусства состоит в том, чтоб выключить в человеке тормоз себялюбия. (Из армейских писем к отцу, 1962–1964)
***
Стимулы писательского творчества — очень внутреннее дело, почти неформулируемое, но если все-таки попытаться ответить на этот вопрос, то литературная деятельность — это скорее всего попытка преодолеть собственные комплексы, изжить или ослабить трагизм существования. («Писатель в эмиграции», интервью журналу «Слово», опубликовано в 1991 году)
***
Мне отвратительно, что если звонит русский кинематографист, то начинает разговор так: «У меня есть к вам творческое предложение, я уже обращался к Войновичу и Аксенову, но они отказались…» (Из писем Георгию и Наталье Владимовым, 1984)
***
Я никогда не смогу понять, почему Норман Мейлер, Воннегут (человек безграничного очарования) или покойный Чивер в тысячу раз доброжелательнее, доступнее и проще затхлого и таинственного Вити Перельмана*. (Из писем Георгию и Наталье Владимовым, 1984)
***
Я не согласен с тем, что инженер, например, может быть всякий, а писатель — непременно — Лев Толстой. Можно написать не слишком много и не слишком гениально, но о важных вещах и с толком. (Из армейских писем к отцу, 1962–1964)
* Виктор Перельман — журналист, редактор, издатель русского эмигрантского журнала «Время и мы», в котором С. Довлатов напечатал несколько рассказов.
