«Счастье — в простом»: откровенный разговор Алсу с нашим психотерапевтом о себе, отце, бывшем муже и обидах

Алсу: Нигина, вроде бы мы все знаем, что такое обида, но как трактуют это понятие психологи?

Нигина: Говоря простым языком, Алсу, обида — это прерванная злость, чувства, которые мы не предъявляем, а заворачиваем внутрь. Такое поведение закладывается в детстве, если ребенку не дают проявлять негативные чувства. Оно свойственно выходцам из Советского Союза, которые передали эту модель детям и внукам. Тогда в семьях было не принято прямо говорить родителям, что тебе не нравится. В итоге выросло несколько поколений людей, которые не умеют прояснять ситуацию, где и когда это нужно. Они фантазируют, проецируют, формируют обиды, но только не говорят.

Алсу: Нигина, а как поступить современной маме, чтобы помочь ребенку?

Нигина: Главное — не тормозить импульс. Дети обычно эмоционально говорят о том, что с ними случилось. Хорошо бы научить их высказывать это не маме, а обидчику. И маме, если обидчик она. Всегда есть способ обсудить обиду деликатно. Если ты выразил эмоцию, получил или не получил реакцию, места для обиды больше нет, транз­акция закрылась. Важно учить детей не копить в себе годами то, что можно предъявлять сразу.

Алсу: Согласна, детей нужно учить высказывать, что их не устраивает. Иначе потом они станут терпилами, и это будет отравлять им жизнь. Обиды, если от них не избавляться, причиняют вред прежде всего нам самим. Но, мне кажется, эмоция не всегда уходит, когда ты выговорился.

Кстати, про «родом из детства»: работая с психологом, я как-то вспомнила одну давнюю историю, на первый взгляд совсем незначительную. Казалось бы, мелкая детская обида, но она сидела где-то в голове и вот всплыла в самый неожиданный момент. Приведу эту историю как пример того, что «мелочи» жизни формируют нас, влияя на черты характера во взрослом возрасте, на наши реакции и поведение.

Мне было лет пять-шесть. К нам пришли гости, я бегала по нашей маленькой квартире в Когалыме, хотела помочь, принести стаканы. И папа мне резко сказал что-то вроде: «Дочка, не мешайся под ногами». Мне было очень обидно, я же хотела быть полезной. Знаю точно, что папа не хотел меня обидеть, но мне было горько, и я ушла плакать в свою комнату. В итоге похоронила обиду в себе. Удивительно, что спустя 35 лет я об этом вспомнила! Ведь казалось, та история не отразилась на мне. И с отцом мы живем душа в душу.

Нигина: Этот случай вспомнился не просто так, похоже, вы проживали схожие чувства в жизни и обсуждали их на терапии, Алсу. К опыту «здесь и сейчас» подгружаются все похожие по ощущениям истории из прошлого. Потянули одну ниточку, а там целый клубок, так работает терапия.

Алсу: Помимо прочего, я выросла в мусульманской семье, где мужчина доминирует. Думаю, в том числе и поэтому тогда я ушла плакать и хранила в себе эту историю до сорока лет. И такая же модель поведения с мужем была, я обижалась, уходила плакать и никому ничего не рассказывала. Держала в себе весь негатив, думала, что поступаю правильно. А на самом деле я шла по ложной траектории, и это сыграло против меня и моей семьи.

Нигина: Я рада, что терапия помогает женщинам учиться говорить партнерам, что их не устраивает. У меня релевантный опыт: строгий восточный папа, такой же бывший муж, непростой брак за плечами. Когда на парной терапии перед разводом я рассказывала терапевту, почему мы здесь и почему я инициатор расторжения отношений, что бывший муж агрессивный и как мне это не подходит, она ответила: «Это ваша общая ответственность».

И она мне подсветила ключевой момент: «Он это делал, а вы молчали. Если бы вы не молчали, не сглаживали углы, считая, что это мудро, ситуация могла бы совсем по-другому развернуться. Если бы вы не молчали пять лет назад, вы бы не оказались в таких непростых отношениях. Если бы вы не молчали десять лет назад, вас бы вообще здесь не было». Молчание — это действие. Бездействие — тоже действие. И за него мы несем ответственность.

Алсу: Мне с детства казалось, что в молчаливом смирении заключена восточная мудрость. И мама меня этому учила. Когда я вышла замуж, она искренне напутствовала: «Не спорь с мужем, не перечь ему». И я прислушивалась. Приносила себя в жертву, подавляла эмоции, желания, и считала, что поступаю мудро.

Нигина: Вам казалось, что это сохраняет семью.

Алсу: Находились взрослые женщины, которые мне говорили: «Ну потерпи, он обязательно оценит. Обходить острые углы, идти на компромиссы — это мудро». И я много лет так жила. А когда очнулась и подала на развод, мне сказали: «В тебе мудрости ноль».

Увы, я пришла к этому лишь спустя 18 лет супружеской жизни, где схема не менялась: меня обижали, я прощала, закрывала на все глаза. Очевидно, что такие отношения уже было не спасти, особенно если второй человек не готов тебя слушать.

Нигина: Зато теперь вы знаете, чего хотите.

Алсу: Точно. Я полностью осознаю свои желания, цели, мечты и потребности. Да, я продолжаю жить эмоциями, но если раньше я отдавалась без остатка, то сейчас осознанно подхожу к любым отношениям — с детьми, мужчинами, друзьями. Не хочу больше терять время. И действительно, чтобы найти партнера, который подходит душевно и будет понимать, уважать, принимать тебя такой, какая ты есть, нужно откровенно говорить друг с другом. А не таить обиды.

Нигина: Я вас удивлю, но большинство людей выбирает быть в обиде, потому что это их способ связываться с человеком. Если я не обижаюсь на бывшего мужа, то я его отпускаю. А если я на него обижаюсь, я остаюсь с ним в невидимых отношениях, крепко его держу своей обидой. У нас в терапии есть понятие «гештальт закрыт» — цикл контакта закрыт, там нет напряжения. Обидчик становится абсолютно нейтрально окрашенным человеком. Но для этого нужно со своими чувствами что-то сделать — проработать, проговорить, объяснить. Многие этого делать не хотят, не только потому, что это неприятная работа, но и чтобы не терять связь.

Алсу: К сожалению, большинство людей старается найти волшебную таблетку от всех проблем, не хочет отвечать за свои поступки, признавать ошибки. Я, например, не снимаю с себя ответственности за то, что произошло с моим браком, понимаю, где вела себя неправильно.

Весь последний год я выходила из ужасного эмоционального состояния, поднималась с самого дна. Я потеряла свой внутренний свет, о котором мне всю жизнь говорили близкие и даже поклонники, я стала тенью себя. Просыпалась в полной апатии, не хотела ничего делать — ни работать, ни петь, ни с детьми время проводить.

Я пошла к психологу и с его помощью почти сразу начала вспоминать, что мне есть за что себя ценить и уважать. Я вспомнила, сколько людей любит меня такой, какая я есть. И уже после второй встречи с психологом — мы долго сидели, часа по три-четыре — у меня перевернулось сознание: «Я же достойна уважения и любви, почему я позволяю так к себе относиться?»

Как только ты начинаешь избавляться от токсичной эмоциональной зависимости, как только распознаешь манипуляции, ты возвращаешь себе мир в реальном свете. Настоящая любовь не может так больно ранить. Благодаря терапии применяемые ко мне манипуляции перестали действовать. И меня уже было не загнать в угол.

Сейчас у меня как будто наступила вторая молодость. Куча энергии, мне все надо. Нужно просто понимать, в чем смысл жизни. В чем его только не ищут: рожать детей, оставить след, заработать денег. А я поняла, что смысл жизни — быть счастливым. И приблизиться к Богу, если ты — верующий человек. В понятии «счастье» есть все остальные составляющие: семья, любимая работа, друзья, путешествия. И дети, конечно, но быть хорошей мамой значит вырастить их и отпустить, чтобы они сами стали счастливыми людьми. И разумеется, не лезть в их семейную жизнь.

Нигина: Людям, у которых все хорошо, не до этого.

Алсу: Да, родители, если нужно, всегда придут на помощь подросшим детям, а в остальное время — они живут своей жизнью. Уделяют время партнерам, потому что взрослеть и стареть будут с ними, а не с детьми. Заводят хобби, исполняют мечты. Желания обязательно должны исходить от тебя. Тогда они приносят радость и тебе, и близким.