Почему так?.. Иногда в подобных ситуациях звучит вопрос «за что?». Второй вопрос напрямую подразумевает наличие неких веских причин, из-за которых на людей обрушиваются бедствия. Это очень устойчивое убеждение, восходящее к древнейшим временам и одновременно к нашему детству, и его я бы сформулировал так: «Этому миру есть до нас дело, мир внимательно за нами следит и определяет, насколько хорошо или плохо мы себя ведем. Если хорошо — нас ждет «конфетка», если плохо — всякие неприятности». «Мир» можно спокойно заменить на богов, Бога, родителей или просто взрослых.
Если эту фундаментальную идею несколько упростить, то получится следующее: «Если с тобой что-то плохое происходит — то для этого должна быть причина. И чем хуже то, что с тобой происходит, тем весомее должна быть причина».
Эта идея получила название «вера в справедливый мир». Что такое справедливость? Это представление о соответствии действий человека и воздаяния ему за эти действия. Большинство людей согласятся с тем, что если человек много и добросовестно работает, то он должен получать больше, чем тот, кто работает мало и плохо. Другое дело, что в «много-мало» или «хорошо-плохо» каждый включает свой смысл, но основной принцип остается незыблемым: воздаяние должно соответствовать заслугам. В религиозной картине мира роль Судьи, определяющего справедливое распределение воздаяния, играет Бог.
Однако мы постоянно сталкиваемся с тем, что в нашем мире справедливость — явление крайне редкое, да еще к тому же очень субъективно трактуемое. Ну вот в чем «справедливость» смертельной болезни матери и ребенка?
Религиозному человеку, верящему в справедливый мир в лице Бога, приходится идти на ряд логических ухищрений, делать массу подпорок своей вере, которые получили название «теодицея», или «оправдание Бога». Это попытка объяснить, почему при всеблагом и добром Божестве в мире творится столько несчастий и несправедливостей. Попыток много, и все они полны либо сделок с совестью, лицемерия, либо конечного отказа от ответа на вопрос «за что, Боже?!».
Чуть дальше продвинулась концепция кармы — великого безличного и бесстрастного закона Вечной Справедливости. Если страдаешь — что-то натворил в прошлой жизни. Сам виноват, в общем.
Обвинение жертвы — это попытка справиться с ужасом, который возникает в сознании, когда в него начинает биться страшный мир
Тут мы подходим к главному следствию веры в справедливый мир. Это обвинение жертвы (или «виктимблейминг»): если тебе плохо, то ты виноват сам. Бедные люди бедны исключительно из-за своей лени. Если вашу квартиру ограбили, то «почему решеток нет на окнах» или «что за замок, который можно взломать за минуту? Сами виноваты». Если изнасиловали — «нечего было провоцировать».
Обвинение жертвы — это попытка справиться с ужасом, который возникает в сознании человека, когда в него, в это закрытое сознание, начинает биться огромный, страшный и совершенно непредсказуемый мир. С тобой может случиться все что угодно? Нет, эта мысль слишком страшна, и сознание цепляется за идею контроля, так хорошо знакомую с детства от родителей или в более сознательном возрасте от проповедников разных мастей.
Если будешь вести себя правильно, беда обойдет тебя стороной (не накажут). То есть можно контролировать мир, главное — следовать инструкциям и как можно меньше баламутить воду, раскачивать лодку и тому подобное. Так тираны (домашние и государственные), устанавливая жестокие и зачастую невыполнимые правила поведения, наказывают провинившихся за их нарушения, приговаривая: сами виноваты, правила нарушили, вот и расплачивайтесь.
При удачном для тиранов/насильников варианте жертва сама поверит в то, что виновата, и даже не будет поднимать вопрос о том, насколько вообще правомерны как правила, так и действия по защите этих «правил». То есть фокус внимания смещается с того, кто осуществляет насилие, на жертву: что ты сделала/сделал не так?
При этом обвинение жертвы становится значительно сильнее в ситуации бессилия, когда люди ощущают невозможность помочь страдающему: или сами боятся, или реально помочь не могут. Тогда, как защита от ощущения собственной никчемности, и возникает идея о том, что «они сами виноваты» — то есть и помощи-то особо не заслуживают, и даже сострадания, поэтому мы здесь ни при чем. Вот если бы жертва страдала невинно — тогда да…
Итак, идея о том, что мир устроен справедливо, влечет за собой ряд следствий:
- Идея о существовании «правильного» и «неправильного» поведения, за которое следует соответствующее воздаяние.
- Идея контроля за миром через «правильное» поведение. «Я хороший человек, и поэтому ко мне должны относиться хорошо».
- Обвинение жертвы: несчастья жертвы — следствие ее неправильного поведения, а не внешнего произвола. «Если бы ты этого не делала, то ничего бы не произошло».
Естественно, что ежедневная практика жизни человека неизбежно влекла за собой и другой взгляд на мир. Библейская книга Иова — одна из первых попыток задуматься над тем, а так уж ли справедлив Бог (ведь в этой книге хороший человек Иов стал, по сути, жертвой произвола со стороны Бога и Сатаны). В результате оформилась другая, тоже очень старая, идея о том, каков мир: миру есть до нас дело, но этот мир безумен, непредсказуем и, чаще всего, недоброжелателен. Никаких правил нет, ничто не убережет от произвола. Кругом враги.
Это мир, от которого никакие твои действия уберечь не могут. И здесь главное следствие — синдром выученной беспомощности: что бы ты ни делал, ничего не поможет. За человеком закрепляется статус бессильной, ни на что не способной жертвы, которой бесполезно предпринимать какие-либо усилия.
Для все тех же тиранов и манипуляторов эта идея тоже благодатная — сама постановка вопроса о том, что жертва может или могла как-то повлиять на то, что с ней происходит, объявляется неправомерной и кощунственной. Ты жертва произвола и смирись с этим. Ничто не поможет. Ложись и вой. Или мечтай о том, чтобы планета взяла да и заменилась. «Остановите планету, я сойду!» Это мир травмы, мир запечатленного в сознании ощущения абсолютной невозможности сопротивляться. Только лечь, свернуться калачиком и ждать спасителя, которому можно вручить свою жизнь (нередко это — единственное, что удерживает в существовании).
Это две крайности: «справедливый мир» и «безумно-злобный мир». При этом они порождены общим бессилием и страхом перед огромной Вселенной и силами, действующими в ней, только в первом случае прячешься за иллюзию универсальных правил, а во втором — уже опускаешь руки и надеешься просто на милость. Но в обоих случаях миру есть до нас дело, он вмешивается в нашу жизнь, регулируя ее.
Есть третий взгляд на то, как устроен этот мир, и я лично придерживаюсь (и переживаю) именно его. Это концепция равнодушного мира. То есть Вселенной совершенно все равно, есть мы или нет. Она просто живет по своим законам, перемалывая своими жерновами тех, кому не повезло оказаться на пути. Она не наблюдает за нами — она, может быть, даже и не подозревает о нашем существовании. Если прихлопнет — то совсем не со зла. Просто карты так легли.
В этом мире нет конфеток за хорошее поведение и нет розг за плохое. Есть просто действия и их последствия, часть из которых мы можем просчитать, а часть — нет. В этом мире нет вопроса «за что?» или недоуменных вопросов о том, на каком таком основании негодяи умирают в богатстве и в своей постели, а хорошие люди — в нищете и в окопах. Этому миру невозможно ставить условия в стиле «я веду себя хорошо, поэтому вы мне должны...», но и выть от ужаса, ожидая неизбежной кары от злобной и всесильной Вселенной, тоже нет нужды.
Очень хорошо передает ощущение от этой Вселенной такой афоризм: «Время проходит» — так говорим мы вследствие неправильно установившегося представления. «Время вечно. Проходите вы». Проходим мы, и нет никакой возможности изменить это. Нет возможности манипулировать этим миром через соблюдение правил — чихал он на эти наши правила, на всю цивилизацию человека, время существования которой — миг.
В моих силах — сделать то малое, на что мы способны в данный момент, и надеяться на то, что результат будет таким, как мы хотим
Так что же делать человеку в равнодушной Вселенной? То, что он делал всегда, — обживать ее. Мы не можем изменить, перевернуть мир, но можем обратить на себя его внимание. Я не могу заставить других людей полюбить себя. Но могу проявлять себя так, чтобы появилась вероятность того, что меня полюбили. Я не могу вынудить другого человека стать ясным для меня — я могу лишь быть ясным сам, и это даст шанс другому стать ясным для меня. Мы не можем устранить из мира несчастья и беды — можем только снижать их вероятность. Мы не можем контролировать этот мир — хорошо бы научиться контролировать себя.
Это не так обнадеживает, как в «справедливом мире», но дает шанс, которого нет в мире безумном. Боги и демоны оставили нас в покое, предоставив самим себе. В таком мире я вправе ставить такие вопросы: что я сам могу сделать, чтобы уменьшить вероятность стать жертвой тех или иных явлений этого мира; как я могу воздействовать на мир, чтобы он стал немного безопаснее. «Обвинение жертвы» здесь теряет свою силу, потому что вопросы всегда к тому, кто действует, а не к тому, кто реагирует на воздействие. К тому, кто нападает, а не к тому, кто защищается.
На смену «живи по правилам, и тогда будет все хорошо» и «что бы ты ни делал, все бесполезно, пока не изменится мир» приходит другое, давно известное правило, с одной поправкой: «делай что можешь, и будь что будет». Не в моих силах остановить рак у матери и сына и вылечить его. Или побороть преступность. Установить мир во всем мире… В моих силах — сделать то малое, на что мы способны в данный момент, и надеяться на то, что результат будет таким, как мы хотим. «Папа, почему так с ним?» «Просто так бывает, дочка. И неважно, хороший ты или плохой, заслужил или не заслужил. Так бывает…»
