Почему родителям трудно с подростками?

«Мы — разные люди!»

Подросток решает задачу по отделению от родителей, по преодолению в своем сознании их незыблемого авторитета. Помните, как ребенок в нежном возрасте идеализировал, почти обожествлял родителей? А теперь он вдруг впервые видит вместо самого сильного, самого умного, самого справедливого на свете отца какого-то почти незнакомого ему человека: раздраженного, немолодого и, похоже, не очень умного. Вместо лучшей в мире, самой красивой и доброй мамы — уставшую, располневшую женщину, полную дурацких предрассудков насчет секса и жизни вообще.

Подросток вдруг понимает, насколько он и его родители — разные люди. Естественно, свои предпочтения он считает единственно верными, а родительские — устаревшими. Даже если это не говорится вслух, то сквозит в голосе и взгляде, и порой очень обижает взрослых. В результате обычный спор из-за музыкальных вкусов может разгореться в жесточайший конфликт.

Подросток и его родители находятся словно в разных системах координат: он стремительно меняется — они стараются сохранить стабильность; они хотят, чтобы он сначала поумнел и стал ответственным, а потом проявлял своеволие — у него получается только наоборот. Растерянные происходящими в любимом ребенке изменениями, родители срочно «берутся за воспитание», что окончательно портит отношения. Подросток приходит к выводу, что «с ними не о чем разговаривать». И вместе с тем ему остро не хватает близости с родителями, он страдает от одиночества, хочет возобновить контакт — и не знает как. Он отдаляется от семьи, подчеркивает свое равнодушие.

Разлад с родителями переживается подростком очень болезненно, вплоть до тяжелых нервных расстройств, хотя сами родители обычно бывают уверены, что «ему все равно». Но и родителям тоже несладко.

Кому тяжелее?

Особенно тяжело переживают свержение с пьедестала те родители, которые до этого «жили ради детей». Ведь сепарация ребенка угрожает самому смыслу их жизни, выбивает почву из-под ног. Они обнаруживают себя в «пустом гнезде» — дела нет, полноценного брака нет, теперь родительская роль уходит — как жить дальше?

Тяжело и тем, кто в целом не удовлетворен своей жизнью, много лет живет с чувством, что не принадлежит себе, не нашел себя ни в работе, ни в творчестве, ни в отношениях с партнером. Тогда подростковый кризис ребенка может совпасть по времени с кризисом среднего возраста у родителей. И если тебя самого накрывает сознание бессмысленности, никчемности своей жизни, а тут еще наглый отпрыск цедит через губу: «Ну, и что тебе дало это образование?» — это воспринимается как удар ножом в спину. Ты и так падаешь, и тут тебя толкает — и кто? Твой собственный ребенок…

Сложно и родителям слишком «идеальным», безукоризненным во всем, в том числе в отношениях с ребенком. Подросток мучается от своего несовершенства, а родители так довольны собой и объективно хороши — не придерешься, что бесят его еще больше.

Так что главный, наверное, совет родителям подростка — заниматься собой и своей жизнью. Дети больше не требуют ухода и постоянной опеки — это же прекрасно. Больше свободного времени, больше возможностей что-то в жизни менять, реализовать отложенные планы, чему-то новому научиться. А там, глядишь, и подростковый кризис пройдет, сепарация состоится и можно будет общаться уже на новом уровне, без напряжения и борьбы.

Не ребенок и не взрослый

В древние времена и в ныне сохранившихся архаичных культурах человек, достигший половой зрелости, становился полноправным членом общества. Получал право заводить семью, распоряжаться собой, на равных с другими принимать решения, касающиеся судьбы племени. Момент перехода из детей во взрослые отмечался особым обрядом — инициацией, который символизировал смерть человека как ребенка и рождение его как взрослого. После инициации ребенок не возвращался под родительский кров, отношения считались завершенными. Конечно, у них оставались все чувства друг к другу, но он больше не обязан был их слушаться, а они больше не обязаны были его кормить и отвечать за его поступки. Отношения привязанности, как отношения зависимости, прекращались за выполнением задачи.

В современной европейской цивилизации недостаточно уметь держать копье и построить шалаш. Чтобы обеспечить не то что семью — самого себя, — нужно долго учиться. Проходит от семи до десяти лет, прежде чем взрослый с точки зрения природы человек становится взрослым с точки зрения общества.

Двусмысленность положения подростка вызывает немало трудностей. С одной стороны, он лишен большинства привилегий детского возраста. От него ждут взрослой серьезности и ответственности за свои поступки. Закон, например, обычно предусматривает ответственность за совершение правонарушений с 13–14 лет. Учителя и родители тоже не склонны теперь снисходительно относиться к проявлениям легкомыслия, беспечности, импульсивности — всего того, что прощают детям. С другой — и взрослых привилегий подростку пока не предоставляется. Он зависит от родителей материально и морально, он должен отчитываться перед ними, куда идет, с кем и зачем, любой взрослый считает себя вправе сделать ему замечание, его общение и сексуальная жизнь находятся под пристальным вниманием. Подросток не имеет права не знать, не уметь, не понимать. Но права отвечать за себя, распоряжаться собой по своему усмотрению у него тоже нет.

Родителям не легче — они тоже попадают в ситуацию, когда с точки зрения общества должны отвечать за то, за что отвечать, по сути, уже не могут. Вот в школу вызывают родителей старшеклассника: Петя не делает домашних заданий, примите меры. Что, интересно, по мнению школы, родители должны сделать, чтобы Петя (1м 85 см роста и усы) делал уроки? Объяснить ему? Делать вместе с ним? А если он встанет и уйдет? Наказать его, не дав сладкого? Отшлепать? На этот вопрос ни у кого нет ответа.

Однако с родителей спрашивают за успехи Пети, за поведение Пети, за здоровье Пети. И они чувствуют себя виноватыми, что не могут на него повлиять, — или пытаются его ругать и наказывать, заранее зная, что обречены на провал. При этом все участники процесса знают правду: Петя знает, родители знают, школа знает. Но продолжают врать самим себе и друг другу. А правда в том, что Петя вырос. Природная программа требует от него отделиться, а от родителей — отпустить. И только общество стоит над ними и делает вид, что Петя — все тот же маленький мальчик, которого мама с папой могли бы водить за ручку.

Продлевая привязанность

Неудивительно, что семейное насилие между родителями и подростками — очень и очень распространенное дело. Причем агрессором выступает то одна сторона, то другая. Про эмоциональное насилие и речи нет. К сожалению, это почти норма жизни. То, как оскорбительно, зло, без всяких тормозов порой ругаются родители с подростками, даже описать трудно. Словно это не тот же самый ребенок, которого они когда-то целовали, носили на руках. Словно они — не те же самые люди, которые были для него когда-то самыми-самыми лучшими на свете родителями.

У кого-то из родителей хватает характера и харизмы, а может, просто бесцеремонности и грубости удерживать ребенка в подчинении лишние несколько лет. Отдельный вопрос, насколько это полезно для ребенка и какие последствия для отношений имеет. Кто-то доводит своей неусыпной заботой и опекой ребенка до полного отчаяния, такого, что он уже готов сбежать из дома, выпить или уколоться, только бы уйти из невыносимой ситуации искусственно задержанного детства. У кого-то хватает коммуникативных талантов избегать резких конфликтов и договариваться, на полутонах, на сочувствии, так сказать, в память о былой любви. У многих — не получается. И родитель с подростком получают несколько лет непонятных отношений, унизительных или для одного, или для другого.

Очень важно понимать, что в наших конфликтах с подрастающими детьми очень многое идет не от того, что они плохие дети или мы — негодные родители, а от того, что мы с ними живем в такое время и по таким правилам. Поперек программы, отточенной тысячелетиями, вопреки ей.

Если мы понимаем, что в силу не зависящих от нас обстоятельств мы вынуждены длить зависимость ребенка от нас, хотя он уже и не ребенок, стоит длить и хорошие, приятные стороны привязанности. Если мы пытаемся контролировать, как прежде, но уже не считаем нужным ни побаловать, ни приласкать, — зачем подростку такие отношения? Раз уж приходится его искусственно задерживать в детстве, важно и плюсы детства сохранить. Погладить когда-то по голове, принести с работы его любимые конфеты, вместе погулять-поболтать-посмеяться.

Очень важно следить за тем, как мы разговариваем с подростком, не обрушивать на его голову тонны критики, не опускаться до оскорблений. Даже если он сам грубит — ситуация не станет лучше, если выкрикивать оскорбления станет еще и взрослый. Доброжелательность, спокойствие, незлой юмор помогут сохранить контакт и атмосферу в доме. Это все тот же ребенок, которого вы любите и знаете, просто временно немного колючий.

При этом всегда, когда возможно, пусть он будет самостоятельным, сам отвечает за себя. Например, при звонке из школы лучше всего передавать трубку самому Пете. Пусть разбирается.