Исследования в точных науках основаны, как правило, на многочисленных экспериментах с воспроизведением одних и тех же условий и последующим статистическим анализом полученных результатов. Психология – наука гуманитарная, но и ее характеризует стремление соответствовать научным принципам. А между тем самые крупные открытия в психологии чаще всего совершались на основе конкретных индивидуальных наблюдений.
Я расскажу об одном случайном наблюдении, не претендующем на великое открытие, но позволившем мне дать предположительное объяснение феномену так называемой перцептуальной психологической защиты. Психологическая защита – это механизм, позволяющий человеку не осознавать информацию, угрожающую его целостному представлению о себе. Это защита и от разрушающих поведение страхов. При этом психологическая защита не спасает от внутренних конфликтов, разворачивающихся в подсознании.
Один из самых известных механизмов такой защиты – это вытеснение из сознания неприемлемых для него мотивов. Эти мотивы и провоцирующая их информация не включаются в «Я-Концепцию» – осознанное представление человека о себе, связанное с функцией левой лобной доли мозга. Но это не значит, что вся эта информация вообще не воспринимается мозгом. Наоборот, как и любая другая информация, она поступает в правое полушарие мозга и воспринимается и оценивается «Я-Образом», формирующимся в правой лобной доле.
«Я-Образ», в отличие от «Я-Концепции», не поддается осознанию в полном объеме, но не потому, что он вытесняется из сознания (он включает в себя и «Я-Концепцию» как частный компонент), а потому, что он многозначен и включает слишком большое число связей человека с миром и с другими людьми. Некоторые из этих связей и отношений могут быть взаимоисключающими с точки зрения логики и побуждать к противоположным поступкам, и их одновременное осознание, включение в «Я-Концепцию» привело бы к распаду упорядоченного поведения, поддающегося логическому анализу, и к непоследовательным действиям, отрицающим друг друга. Поэтому то, что не соответствует «Я-Концепции» как осознанному представлению человека о себе, о своих ценностях и побуждениях, вытесняется из сознания. Эти мотивы могут интегрироваться в «Я-Образе» с осознаваемыми интенциями поведения. Эта интеграция происходит с использованием образного мышления, многозначного по своей природе. Такая интеграция характеризует людей с высоким уровнем образного мышления и обеспечивает целостный «Я-Образ» и гармоничное поведение.
Но образное многозначное мышление не у всех развито хорошо. И тогда неприемлемые для сознания мотивы и вызывающая их информация просто остаются вытесненными в подсознание. При этом они стремятся реализоваться в поведении, буквально рвутся в сознание и постоянно бессознательно подавляются, что создает дискомфорт, ощущаемый как эмоциональное напряжение, неопределенная тревога. Эта тревога может быть ослаблена с помощью вторичных механизмов защиты, таких как рационализация, которые дают тревоге искусственное объяснение и позволяют попытаться ее уменьшить. Например, тревога может восприниматься как вызванная какими-то воображаемыми опасностями – и человек вступает с ними в борьбу. Или она вызывает ощущение физического нездоровья – и человек начинает жаловаться на свое соматическое состояние, предъявляет ипохондрические жалобы и ищет врачебной помощи. В основе же лежит вытеснение неприемлемых мотивов.
Но вытеснение уже воспринятой информации – не единственная форма защиты. Другой психологической защитой является перцептуальное отрицание, когда то, что может привести к внутреннему конфликту, попросту не воспринимается – вообще не поступает в мозг и блокируется на уровне сенсорной системы.
Этот механизм выглядит странным и парадоксальным. Как это в принципе возможно? Как предотвратить восприятие именно неприемлемой информации, то есть осуществить ее отбор еще до ее восприятия? Неудивительно, что некоторые авторы не различают перцептуальную защиту и вытеснение. Но один случай из моего личного опыта многое мне прояснил.
Мой хороший знакомый пожаловался мне, что у него на щеке выскочил фурункул, показал его мне и спросил с тревогой, не опасно ли это. Я знал, что он очень волнуется по поводу своего здоровья и легко впадает в панику при малейшей угрозе плохого самочувствия. Прежде всего надо было его успокоить. Я сказал, что такие фурункулы выскакивают на коже часто, это ничем не грозит, стоит просто смазать его йодом. Он знал, что я всегда умею его успокоить, поэтому ко мне и обратился.
Но рядом случайно оказался свидетель нашего диалога, он вмешался в разговор и сказал: «Напрасно вы относитесь к этому так легкомысленно. Иногда такие случаи заканчиваются трагично. У одного моего знакомого такой прыщ вызвал воспалительный процесс, началось заражение крови, а закончилось все воспалением мозга, и он умер». Я внутренне ахнул, представив себе, как будет напуган мой приятель. Но я не знал, что сказать, и от растерянности брякнул: «Так уж сразу и умер…»
К моему удивлению и радости, мой знакомый взглянул на меня с недоумением и спросил удивленно, но без признаков тревоги: «Что это ты вдруг упомянул о смерти? Разве кто-то говорил о смерти?» Это было поразительно: он просто не слышал всего, что рассказал наш случайный неосторожный собеседник, хотя тот говорил громко и уверенно. Ничем, кроме перцептуальной защиты, объяснить это прицельное отсутствие восприятия было невозможно – будь это вытеснение, можно было бы ожидать усиления эмоционального напряжения. И тогда я понял, как работает эта защита в этом и в любом другом случае.
Первые же слова, произнесенные вмешавшимся в наш разговор, не содержали еще никакой конкретной угрозы, но должны были насторожить человека с высокой чувствительностью. Раз предложение не обращать внимание на фурункул легкомысленно, значит, фурункул опасен, и дальше могут последовать страшные сообщения. И поэтому все сказанное дальше этим непрошеным комментатором просто не было воспринято: сенсорный канал закрылся в ответ на предупреждающий сигнал. И он уже не открывался, пока рассказчик не замолчал. А сразу вслед за ним заговорил я. От меня мой знакомый не ждал услышать ничего плохого, он ведь не зря именно ко мне обратился со своими опасениями. Меня он был готов услышать. И вдруг я что-то сказал о смерти. Это было невозможно спрогнозировать, перцептуальная защита не сработала, и мои слова вызвали только недоумение. Защита не сработала именно потому, что это не было вытеснением: упоминание о смерти не было включено в контекст всего ранее воспринятого, и угрожающая информация не находилась в подсознании. Перцептуальная защита реагирует на еще не травмирующую, а только предупреждающую информацию, которая на основе общего прошлого опыта может обеспечить вероятностное прогнозирование.
Но отсюда вытекают и все ограничения этой защиты. Она не сработает, если нет таких предупреждающих сигналов. И наоборот, за предупреждающий может быть принят сигнал, не имеющий отношения к опасности, и тогда человек может лишиться важной для дальнейшего поведения, но не травмирующей и неприемлемой информации.
