Не потому что, как поется в песенке, «папы вышли из моды», а потому что они не могут этих пап найти. Среди моих пациенток одна молодая женщина перестала предохраняться со своим «другом на одну ночь», чтобы забеременеть, а другая решила завести ребенка без ведома партнера, который не хочет брать на себя обязательств. У этих женщин есть общие черты: они преуспевают, они пожертвовали важными моментами своей социальной жизни ради работы, они в том «критическом» возрасте, когда можно родить.
Моя клиентка Ирис больше не может вынести вида беременных на улице. Попытки ее родителей узнать, как идет ее личная жизнь, превратились в пытку. Поэтому она их избегает и Рождество встречала в одиночестве. Когда ее лучшая подруга рожала, ей пришлось принимать успокоительное, чтобы не сломаться, увидев младенца в роддоме. Эта подруга стала «последним бастионом», но теперь Ирис не сможет видеться и с ней.
Желание стать матерью поглощает ее и превращается в одержимость
«У всех женщин вокруг меня есть пара», – я всегда жду этого утверждения, которое довольно легко опровергнуть. Я опираюсь на цифры: количество одиноких, особенно в крупных городах. Вокруг нас настоящая эмоциональная пустыня.
Мы перечисляем поименно всех подруг Ирис, обсуждаем, с кем они сейчас и сколько времени. Незамужних много. В итоге Ирис понимает, что ее пессимизм означает лишь низкую самооценку. Желание стать матерью поглощает ее и превращается в одержимость. Мы обсуждаем, насколько она готова встретить «того самого человека», может ли ждать, каковы ее потребности. Но на каждой нашей встрече я чувствую, что она чего-то не договаривает.
На самом-то деле она хочет, чтобы я одобрила план, который она вынашивает уже не первый месяц: завести ребенка, обратившись в банк спермы. Ребенка «из скорого поезда». Это даст ей, по ее словам, ощущение, что она снова владеет собой и больше не зависит от ставшей маловероятной встречи с мужчиной. Она будет такой же женщиной, как другие, и перестанет быть одинокой. Но она ждет от меня одобрения.
Когда мы размышляли об эмансипации женщин, то забыли обдумать, какое место отводится при этом ребенку
Мы часто сталкиваемся с подобными ситуациями, когда неоднозначный выбор уже сделан. Нам следует не навязывать пациенту свои ценности, а лишь сопровождать его. Некоторые мои коллеги в таких случаях ищут в личной истории пациента ущербность в образе отца или семейную дисфункцию. У Ирис и двух других не наблюдается ничего из этого.
Отсюда вытекает необходимость всесторонне изучить это набирающее обороты явление. Я соотношу его с двумя факторами. Первый – то, что когда мы размышляли об эмансипации женщин, то забыли обдумать, какое место отводится при этом ребенку: материнство по-прежнему остается препятствием для карьеры. Второй – растущая социальная изоляция: встреча с партнером иногда приравнивается к подвигу. Мужчины тоже жалуются на это, опровергая тем самым расхожее мнение о том, что они склонны избегать обязательств.
Просьба Ирис о помощи, ее решение, принятое с горечью, заставляют меня защитить ее от морализаторства и высмеивания, с которыми ей предстоит столкнуться. Но я предвижу, что последствия будут сложными – как для нее, так и для двух других моих пациенток, которые не хотят завести ребенка без мужчины, но близки к этому.
Об авторе
Фатма Буве де ля Мэзоннев (Fatma Bouvet de la Maisonneuve) – психотерапевт, ведет прием женщин в Больнице Святой Анны в Париже.
