В одной моей книге я написал, что скромный талант – как бенгальский огонь. Он не греет и не зажигает. Многие читатели, считавшие скромность большим достоинством, были удивлены. Их с детства учили не выпячивать свои способности, не гордиться своими успехами и уж во всяком случае не подчеркивать свои преимущества перед другими, особенно – очевидные преимущества. Скромность поощрялась, а ощущение своей особенности и тем более демонстрация своего превосходства объявлялись недостатком, достойным наказания. Те, кому это было внушено с самого детства, порой испытывали большое разочарование в жизни. Они постоянно сталкивались с тем, что они сами и похожие на них люди, скромные, самокритичные, уступчивые, нередко проигрывают в конкуренции нахрапистым наглецам, рекламирующим свои действительно «скромные», а порой и несуществующие достоинства.
Все ли в порядке с этой на первый взгляд правильной установкой? В условиях свободного общества, где у каждого есть возможность максимально проявить свой творческий потенциал (если очень захочется и если повезет), скромность – просто признание нами соотношения между масштабом деяний, своих и чужих, – и величием мира, в который мы вкладываем свой потенциал.
Разумеется, эти масштабы заведомо несопоставимы, но человек ведь и не претендует на доминирование над миром. Человеку не нужно постоянно сравнивать себя с другими для самоутверждения, ему достаточно ощущать, что он просто делает все, что может, и именно его собственные осуществленные намерения служат ему точкой отсчета. Он вправе гордиться не своим даром как таковым, полученным от природы, а своими усилиями по его реализации, без которых этот талант так и повиснет на нем мертвым грузом. Задавая себе вопрос «Все ли я сделал, что мог?», мы не имеем оснований ни для зависти и чувства неполноценности, ни для чувства превосходства. Но это может быть основанием для недовольства собой, которое побуждает к дополнительным усилиям, а не к желанию «поставить всех на место» и благодаря этому отбить свое место у других. Слабость других тебя не возвышает, а их достижения не унижают, а даже вдохновляют. У тебя есть свое место в мире, ты его принимаешь и хочешь ему соответствовать.
Есть точное выражение сути этой скромности: «Человек не должен пытаться заслонить собой небо». Выдающиеся личности и гениальные творцы потому и были ими, что скромность в таком понимании их не умаляет. По отношению к небу все равны и никому не запрещено попытаться взлететь.
Но есть другое понимание скромности ‒ как нарочитого принижения себя, и такую скромность культивировали во времена моего детства. Социальная задача воспитания такой скромности была в том, чтобы все чувствовали себя одинаковыми, чтобы одаренные люди считали себя равными тем, кто на это неспособен. Человек, ощущающий свой масштаб и свое предназначение, требующее творческих усилий, немедленно получал упрек в недостаточной скромности. Такая «скромность» была удобна и выгодна только тем, кто в атмосфере «всеобщего равенства» чувствовал себя уютно и кого она спасала от ощущения собственной неполноценности. Это был легитимный и даже как бы морально оправданный способ унижения и подавления талантливых людей, лишающий их и самоощущения, необходимого для риска творчества, и шансов на признание, которое может вдохновить на творчество других.
Самоутверждение в творчестве противоположно высокомерию, основанному на постоянном сравнении себя с другими, и оно не только не препятствует, но даже способствует критическому отношению к себе. Благодаря этому свободное общество непрерывно развивается и преуспевает в самых разных аспектах.
Понятно, что противоположная установка на необходимость скромности как отрицание своего права на самоутверждение блокирует даже попытку самореализации.
«Имеющий в кармане мускус не кричит об этом на улице ‒ запах мускуса говорит за него». Человек с подлинным самоуважением не прибегает к саморекламе, она ему просто не нужна, – надо только не стесняться этого чувства самодостаточности из ложной скромности.
