Мир меняется, но мы не всегда это замечаем, поскольку меняемся вместе с ним. Например, размываются границы детства и взрослости. Исследователь медиакультуры из Чикагского университета Нейл Постман назвал это «исчезновением детства»*.
Семья теряет иерархическое устройство. Благодаря телевидению и Интернету дети имеют доступ к той же информации, что и родители, и часто лучше ориентируются в ней. Родительский опыт мало пригождается детям, потому что родители были детьми в безвозвратно ушедшей реальности.
Теперь с детьми принято «дружить»: родители хотят знать все про жизнь ребенка и сами готовы делиться с ним реалиями своей жизни. А во взрослой жизни чего только не бывает!
Мама рассказывает своей дочке про то, как папа ее обижает. Изливает душу, как подруге. Может поплакать, поругать папу. Папа поехал с сыном в отпуск, а там к ним присоединилась тетя Маша. Папа просил маме ничего не говорить. Мы же друзья. Сын наблюдает папин секрет день за днем.
Родители ссорятся, и оба обращаются к ребенку, чтобы он их рассудил. Иногда даже задают вопрос вопросов: «Нам разводиться или нет?» Я уж не говорю про всякие жесткие случаи, когда ребенка посылают к выпившему родителю, потому что именно этот ребенок может его усмирить.
Обычно дети принимают условия такой «дружбы». Родители этому рады — и напрасно. В информационном поле действительно больше нет деления на детей и взрослых: если вынести за скобки «высокую науку», то у среднего ребенка хватает ума понять новости, посмотреть «кино для всех», пообщаться в Интернете, поиграть. Здесь он мало отличается от взрослого.
Ребенок эмоционально зависит от мамы и папы. Он сильно к ним привязан, причем к обоим одинаково
В эмоциональном поле не так. Ребенок эмоционально зависит от мамы и папы. Он сильно к ним привязан, причем к обоим одинаково, несмотря на то, что может с кем-то проводить больше времени. Они его семья, его стая, его первая любовь.
Пока ребенок не покинул родительский дом, не приобрел опыта собственных близких отношений и, главное, пока не стал эмоционально зрелым и независимым, он не может разумно и отстраненно, «по-дружески», воспринимать то, что происходит между мамой и папой.
Взрослые живут дольше, испытывают эмоции по разным поводам дольше, имеют больше возможностей их обдумать и обсудить. Опыт переживаний позволяет им лучше справляться с противоречивыми чувствами. У ребенка же эмоционального опыта гораздо меньше. Есть переживания, которые дети не могут осознать и положить на правильную полочку в душевном пространстве.
Сильный страх, унижение, злость, жалость трудно пережить в одиночку. А именно эти чувства ребенок испытывает, когда взрослые «награждают» его своим эмоциональным миром. Ему страшно, когда встает перспектива распада семьи. Он в гневе, когда ему навязывают секреты, он понимает, что его используют, заслоняются им от другого родителя.
Когда ребенок получает такие чувства от внешнего мира, родители могут помочь ему справиться: вступиться за него, рассказать, как помириться, пожалеть и посочувствовать, наконец. Но если они сами причина детских страданий, то помощи от них ждать не приходится. Может быть, эмоциональная жизнь — это последнее, где взрослый все еще взрослый, а не взрослый ребенок.
* N. Postman «The Disappearance of Childhood». Random House, 1994.
