Марк Оже: «Старости не существует»

Почему вы начали думать про старость?

Марк Оже: Потому что я давно живу! Так что эта тема меня интересует. Старея, мы сталкиваемся с парадоксом — нам приходится признавать суровую реальность цифр, хотя мы при этом не чувствуем в себе изменений.

Имеют значение и другие факторы — иногда человек немолод, но весел, а бывает и наоборот, молод, но совсем не весел. Так что нельзя отождествлять возраст с болезнями и немощью, хотя, конечно, старость всегда заканчивается плохо.

Все люди стареют и болеют по-разному, и дело не только в возрасте. Это не значит, что я отрицаю реальность возраста или не задаю вопрос о том, что он означает…

Можно ли не обращать внимания на свой возраст?

Сложно жить в обществе и полностью абстрагироваться от своего возраста. У возраста ведь есть социальное измерение: «совершеннолетие», «пенсия»… В какой-то момент эти ограничения нас настигают.

В этом отношении у людей умственного труда есть преимущество — они, в сущности, не выходят на пенсию. Они могут, поддерживая умственную активность, избежать слишком сурового давления прожитых лет.

Что касается людей творческих, прежде всего артистов, то, на мой взгляд, по-настоящему великие среди них те, чья игра следует за их возрастом, — например, Жанна Моро, Жан-Луи Трентиньян… Есть в этом что-то успокаивающее, некое постоянство и верность жизни — их никто не мог бы заменить.

Наш возраст прежде всего — в глазах смотрящего?

В чужом взгляде есть что-то, что отсылает нас к нашему возрасту, напоминает о нем. Когда я чувствую на себе такой взгляд, я должен его обдумать, я ему не верю.

В сущности, возраст — это череда лет, необратимое продвижение вперед, в котором есть и социальное давление, а время — понятие более широкое. Это может быть и воображаемое будущее, и память о прошлом, и смесь того и другого. Время — это свобода, а возраст — наоборот, наши рамки, границы. На самом деле старости не существует.

Что значит «не существует»?

Старость существует, поскольку мы ее проживаем, но она не предопределяет ни наше душевное состояние, ни особенную мудрость, которые бы позволили нам взирать на мир безмятежно. Описание человека как старого — это отчасти внешнее впечатление, социальная условность.

Если у нас и есть какие-то обязательства друг перед другом, они состоят именно в том, чтобы перестать определять друг друга через возраст. В идеальном обществе мы все были бы равны. Не то чтобы мы были все одинаковы, но по крайней мере равны перед лицом старости.

Меня очень беспокоит, что со старыми людьми иногда обращаются как с малыми детьми. Конечно, в первую очередь это касается тех, кто уже очень слаб, но эта сторона старости меня по-настоящему угнетает. Увеличение средней продолжительности жизни тоже внушает тревогу — мы боимся зависимости и болезней… В этом есть парадокс — мы живем дольше, нам дан этот шанс, но в обществе это создает неудобства.

Получается, что мы согласны на старость, только если она похожа на молодость?

Выглядеть моложе своих лет — мечта каждого. Но и в этом случае проблемы не исчезают, они просто проявляются позже. Жить в соответствии с возрастом — значит воспринимать жизнь трагически, как неумолимый рок. А вот жить в соответствии со временем — значит просто жить. Время — податливая материя.

Принято считать, что отношение к старости зависит от культуры, к которой мы принадлежим, но во всех культурах отношение к возрасту довольно суровое. Современное общество отсрочивает плату по счетам, но лишь отсрочивает, а не отменяет. Зрелый человек в хорошей форме внушает уважение, но лишь на время. Так что отторжение обществом стариков — это всеобщее правило.

Вы же говорите, что со старостью жизнь не кончается…

Конечно! Безусловно, впереди смерть, но если я старею, я все еще живу. Это обнадеживает… Когда думаешь о времени и старости, понимаешь, что вопрос о смерти — вообще ложный вопрос. Мудростью было бы наслаждаться временем, играть с ним, как кошка, не думая о возрасте.

По-вашему, возраст — не постоянная величина?

Я чувствовал, что старею, когда мне было тридцать, но затем это ощущение прошло. С тех пор мысли об этом ко мне не возвращались. У меня была возможность путешествовать, писать, размышлять. Эти занятия растягивают время.

Например, когда мы входим в группу на равных со всеми правах, скажем, в хоре или в театральной студии. Это дает своего рода освобождение. В таких случаях вопрос возраста просто не возникает, он перестает быть определяющим, и в этом смысле его не существует.

Жить полноценной жизнью — значит жить, не оглядываясь на возраст, не обращая внимания на его требования. В конце концов, все умирают молодыми, и всегда это случается слишком рано.