Деньги – тема чрезвычайно деликатная. То, что она важная, никто никогда не отрицал, даже те, кто любит говорить, что «не в деньгах счастье». Но – деликатная, интимная. В не меньшей мере, чем мечты, любовь и секс, чувство счастья, предпочтения в еде, одежде и интерьере. Чем даже сны.
Казалось бы, почему? Ведь деньги безличны. Они эквивалент тех или иных материальных благ, но вряд ли чувств. То есть, конечно, вокруг самих денег кипят страсти. Их добывание, накопление, трата – все это связано с большим азартом, чувством уверенности, а иногда и власти. Также и потеря их отзывается если и не горем, то огорчением. Постоянная нехватка денег сильно влияет на психику. Но огромное количество других наших, быть может, самых важных переживаний должно же быть свободно от этих бумажных знаков. Независимость от денег в христианской традиции и вообще была доблестью духовного человека. «Свободны нищие духом». То есть, не нищие духом свободны, а нищие свободны духом.
Но даже если аскезу принять как идеал, то и в христианстве она была равна подвигу. Греческое слово аскетизм по-русски переводится как «подвижничество». Обычно же человек живет желаниями. А желания и потребности, так или иначе, связаны с наличием или отсутствием денег. В том числе потребности духовные.
Например, необходимость приобрести ту или иную книгу, картину или потребность учиться именно в том университете и по той специальности, к которой лежит сердце. А возможность путешествовать?
Один уже пожилой поэт, сегодня человек вполне обеспеченный и объездивший полсвета, признался мне, что советские путы безденежья лишили его того кайфа, который был доступен его сверстникам за рубежом. Ведь путешествия в юности не просто дань любопытству и подарок праздности, но и необходимое условие развития. Большинство студентов во всем мире тратит на путешествия большую часть средств и времени. В молодости поэт мечтал путешествовать на яхте. Он мечтал полететь в Париж или Амстердам на один день исключительно для того, чтобы увидеть какую-то картину, а при возможности и купить ее. Безденежье украло у него эту мечту. Все сегодняшние путешествия тоже, конечно, интересны, но чувство горечи от того, что они запоздали, не проходит.
Неравновесность семейных бюджетов не очень влияет на отношения. Но стоит двум семьям затеять совместную поездку, как тут же обнаружится, что разность в бюджете сформировала в каждой семье свой стиль предпочтений. Иногда это больно ударяет по самолюбию, вызывает неприязнь. То, что одной семье кажется роскошью, другой воспринимается как само собой разумеющееся и доставляющее привычную радость.
В нас, увы, сильна страсть к справедливости, больше похожей на желание всех уравнять, ввести как бы в норму, которая сама является плодом нашей фантазии или привычки. Маркс, в сущности, теоретически обосновал тезис, который всегда живет в толпе: держи вора. Когда сегодня мы говорим, что нехорошо считать деньги в чужом кармане, мы пытаемся избавиться от этой вечной страсти к уравниванию и от вечного подозрения насчет чужого богатства. Собственная состоятельность, заметим, так не воспринимается. Во-первых, мы знаем, какими трудами она досталась. Во-вторых, деньги уже мысленно вложены в наши желания и мечты. Например, в домик на море, о котором один из супругов мечтал с детства.
Ну и, конечно, отдельная история, когда просят взаймы. Михаил Светлов, кажется, пошутил на эту тему: не люблю брать взаймы, потому что берешь чужие деньги и на время, а отдаешь свои и насовсем.
Серьезно же говоря, это проблема и для того, кто просит в долг, и для того, у кого просят. Просить всегда неловко. При этом просящий втайне уверен, что богатый не должен ему отказать, что он в некотором роде обязан. Потому что свою ситуацию он воспринимает как острую, а если приятель и откажет себе в какой-нибудь безделушке (почему-то представляется ему, что это именно безделушка), то не беда. Дружба и справедливость дороже.
Богатому тоже не по себе. Ведь это не первая просьба, и ему приходится выбирать. А выбор для того, кому отказывают, можно не сомневаться, покажется оскорбительным и несправедливым. Богатый оказывается, таким образом, в роли судьи. Неприятная роль.
Буквально на днях к моему другу дважды обратились с просьбой дать взаймы. Одному из просителей, который затеял строить дом, он под разными предлогами отказал. А спустя неделю не раздумывая выслал серьезную сумму на лечение тяжело заболевшего товарища. Его выбор. И если сам в роли судьи он чувствовал себя неловко, то уж точно не нам судить его.
И еще одна история. Мой приятель, журналист, попросил в долг у своего сокурсника, легендарного в прошлом спортсмена, который имеет нынче собственное дело в Бостоне. Не знаю, насколько существенна была эта сумма для бизнесмена, знаю, что требовалась она для того, чтобы переехать из маленькой квартирки в более просторную, потому что в прежней нельзя уже было не только дышать, но и передвигаться среди завалов огромной библиотеки.
Деньги были обещаны. Но через неделю раздался звонок из Бостона. Сказано было примерно следующее: старик, я решил не давать тебе денег. Ты не сможешь отдать их мне, станешь мучиться и комплексовать. Я буду ждать, нервничать и злиться. Наша дружба, которой я дорожу, распадется. Так будет честнее.
Признаюсь, меня сначала поразил этот отказ. Но чем больше проходит времени, тем больше я утверждаюсь в том, что поступок был и правда честным. Дружбу они сохранили.
