Их сторонницы и сторонники требуют отпустить сестер на свободу. Моя лента полна вдумчивых комментариев мужчин и женщин о том, что мы же «оправдаем убийство». Что они же «могли бежать», если он издевался. Как можно их отпускать, да еще и предлагать психологическую реабилитацию.
Мы уже давно знаем, что «почему они не уходят» — вопрос без ответа. Не сразу и часто только с помощью извне или после «последней капли», когда бьют не тебя, а твоего ребенка, уходят от своих насильников взрослые женщины с благополучным семейным бэкграундом: любящие родители и самостоятельность до брака.
Потому что невозможно поверить, что твой самый родной человек, который говорил, что любит, вдруг превращается в того, чей кулак летит тебе в лицо. И когда пострадавшая в шоке ищет ответ на вопрос, как это вообще могло с нею случиться, абьюзер возвращается и дает объяснение, которое хорошо ложится на израненную душу: ты сама виновата, ты меня довела. Веди себя по-другому — и все будет хорошо. Давай постараемся. И капкан захлопывается.
Пострадавшей кажется, что рычаг у нее, надо лишь правильно им воспользоваться. А еще ведь общие планы, мечты, хозяйство, ипотека и дети. Многие абьюзеры раскрываются именно тогда, когда понимают, что к ним достаточно привязаны. И, конечно, вокруг полно людей, которые предложат «чинить» отношения. Включая, увы, психологов.
«У мужчин же есть чувства, они выражают гнев, потому что не умеют выражать уязвимость и беспомощность» — встречали такое? Увы, это неспособность различать, что сохранение отношений включает в себя прежде всего обязательство остановить насилие. И даже если в паре случаются ссоры, которые можно назвать провоцирующими, ответственность за кулак в лицо лежит на ударившем. Живешь с провоцирующей тебя на битье женщиной? Уходи от нее. Но это не оправдывает побои и убийства. Сначала стоп насилие, потом остальное. Это про взрослых.
Думаете, дети не понимали, кто сильнее? Не понимали, что помощь не пришла и уже не придет?
Теперь поставьте на это место ребенка. Многие клиентки рассказывали: о том, что в семье могут не орать и не бить, они узнали в 7, 9, 12 лет, когда впервые пришли в гости к подруге. То есть ребенок растет и думает, что так у всех. Себя не обманешь, тебе от этого плохо, но думаешь, что так везде, и учишься приспосабливаться. Просто чтобы выжить.
Чтобы приспосабливаться, нужно отказаться от себя, от своих ощущений, которые кричат, что все это неправильно. Начинается отчуждение себя. Слышали от взрослых фразу: «Ничего, меня лупили, но я человеком вырос»? Это люди, диссоциировавшие свой страх, свою боль, свое негодование. И еще нередко (но это не случай Хачатуряна) насильник — единственный, кому до тебя есть дело. То бьет, то приголубит. И когда некуда деваться, будешь учиться замечать хорошее и заметать под ковер плохое. Но оно, увы, никуда не девается. В ночных кошмарах, психосоматике, селфхарме — травма.
«Справедливый» мир: почему мы осуждаем жертв насилия?
Итак, взрослая женщина с прекрасными любящими родителями «в анамнезе», которой есть куда уйти, не может этого сделать сразу. Взрослая! У которой была другая жизнь! Родные и подруги, которые говорят ей: «Уходи». Откуда же вдруг взяться таким навыкам у детей, которые растут, видят насилие и пытаются приспособиться к нему? Кто-то пишет, что на фото они обнимают отца и улыбаются. Уверяю вас, и вы бы делали то же самое, особенно если б знали, что, если откажетесь, вам потом за это прилетит. Самосохранение.
К тому же вокруг социум. Который молчанием или взглядом в сторону дает понять, что «сама-сама». Дела семейные. Мать девочек писала на мужа заявления, и ничем это не закончилось. Думаете, дети не понимали, кто сильнее? Не понимали, что помощь не пришла и уже не придет?
Психологическая реабилитация в данном случае — не роскошь, а абсолютная необходимость
Заяц бежит от волка сколько может, но, загнанный в угол, бьет лапами. Если на вас нападают на улице с ножом, вы не будете рассуждать о высоком, вы будете обороняться. Если вас бьют и насилуют день за днем и обещают завтра сделать то же самое, наступит день, когда «заметать под ковер» просто не выйдет. Уйти некуда, социум уже отвернулся, отца все боятся, и никто не смеет перечить. Остается защищать себя. Поэтому этот случай для меня — очевидная самооборона.
Психологическая реабилитация в данном случае — не роскошь, а абсолютная необходимость. Отнять жизнь у другого человека — экстраординарный поступок. Отчуждаемые много лет боль и ярость пришли и накрыли, и человек не справился с этим сам. Ни один из нас бы не справился.
Это как ветерану вернуться из зоны боевых действий: но у ветерана была мирная жизнь, а потом война. Эти дети выросли на войне. Им в мирную жизнь еще надо поверить и ей научиться. Это отдельная огромная проблема. Начинаешь понимать, почему во многих странах абьюзеров принуждают ходить на группы психологической помощи. Многие из них тоже выросли «на войне» и не умеют жить «в миру». Но эту проблему должны решать не те, кого они лупят, не их жены и тем более не их дети. У госструктур было множество способов сохранить Хачатуряну жизнь.
На вопрос, почему этого не случилось, возможно, гораздо страшнее отвечать, чем обвинять детей и требовать от них нечеловеческих усилий по самоспасению. Честный ответ на этот вопрос делает нас беззащитными и пугает. А «сама виновата» помогает поверить, что просто надо было вести себя по-другому, и ничего бы не случилось. И что мы выбираем?
Об авторе
Марина Травкова — системный семейный психотерапевт, член Общества семейных консультантов и психотерапевтов. Работает с супружескими конфликтами, изменами, домашним насилием. Ведущая семинаров по переживанию горя и травмы, преподаватель магистерской программы НИУ ВШЭ, автор колоды метафорических ассоциативных карт «Проститься, чтобы жить».
