Вы 30 лет исследуете общение в интернете. Что изменилось за это время?
Александр Войскунский: В 80-е годы мы уже вовсю обменивались сообщениями по внутренней сети МГУ, но сегодня каждому доступны контакты на всех континентах. Программы-переводчики позволяют передавать информацию на любых языках, будь то суахили или французский, и качество перевода заметно выросло.
Но если в первые годы все старались максимально расширить круг общения из спортивного интереса: «о, у меня из 75 стран есть контакты!», «я участвовал уже в 38 онлайн-конференциях», то сейчас этот азарт поутих. Мы все больше капсулируемся в своих группах, нам важно произвести впечатление на референтное сообщество, и именно там мы прокачиваем репутацию.
«Прокачиваем репутацию» — как и зачем?
Размещаем дельные высказывания и любопытные новости, комментируем события, стараясь демонстрировать эрудицию и остроумие, отстаиваем взгляды и при этом следим за тем, чтобы показать себя игривыми или неожиданными и таким образом привлечь новых френдов и фолловеров-подписчиков. Для непубличных личностей такие слабые связи — едва ли не единственный источник социального капитала.
Что такое слабые связи?
Это связи, которые возникают в недолгом общении с теми, кто обратился к нам по случаю с какой-то просьбой или с кем мы на короткое время оказались вместе в общей группе или проекте.
Мы что-то знаем про этих людей, но не стремимся встретиться и узнать получше. Из вежливости им говорим: «на связи» или «ну позванивайте!». Но если этот человек исчезнет, мы о нем не вспомним и не расстроимся. Таких контактов в Сети у нас, как правило, гораздо больше, чем в реальной жизни.
Но поверхностные контакты, наверно, бесполезны...
Мы можем подолгу не ощущать их пользу, но когда захотим, например, найти преподавателя датского языка или снять квартиру, то объявим об этом в паблике — на своей странице, и кто-то наверняка поможет.
Имея многочисленные круги общения, мы лучше ориентируемся в тех ситуациях, которые преподносит жизнь — от действий мошенников и сбыта излишков урожая на даче до извержения вулканов, — больше знаем, понимаем, лучше оцениваем и учитываем для себя, и это бесценно.
Слабые связи украшают жизнь, делают ее интереснее, приятней. Мы их выстраиваем и теряем, но при этом остаемся сами собой: экстраверт остается экстравертом, а интроверт — интровертом.
Очевидно, экстравертам прекрасно живется в соцсетях. А как насчет интровертов?
Раньше считалось, что интроверты еще больше замыкаются в себе. Теперь мы знаем: в Сети усиливаются все тенденции личности, которые мы имели счастье или несчастье обнаружить в себе и проявить.
Экстраверты продолжают свою активность, а интроверты могут найти ту нишу, комьюнити, где их будут понимать и где они смогут увереннее себя чувствовать. Скажем, они подписываются на многопользовательские игры не столько для игры, сколько для общения за скобками, для поиска интересных собеседников.
Даже самые радикальные молчуны и одиночки, которые в прошлом веке сидели на кухне, отвернувшись от мира, — в Японии таких называют хикикомори — стали находить единомышленников в интернете. Группы «хикки» есть сейчас во многих странах, очевидно, так они реализуют свою мизерную потребность в общении.
Одним словом, в Сети найдется место на любой вкус, но при этом массового контакта «всех со всеми» нет. И это скорее хорошо: не каждый готов постоянно сталкиваться с мнениями и ценностями, которые противоречат его собственным. Пользователи устали от переругиваний и выбирают более благоприятный для себя круг общения.
Существуют ли особые правила общения в Сети?
Есть золотое правило на все времена: не делайте другим того, чего не хотите, чтобы делали вам. В условиях глобализации оно звучит еще более радикально: не делайте такого, что даже потенциально может нанести вред вам и другим, похожим и непохожим на вас.
А вообще, мне очень нравится, что с самого начала в интернете сложился демократический стиль обмена сообщениями. Никто не пишет: «Глубокоуважаемый сэр, позволено ли мне будет узнать Ваше мнение». Чаще так: «Привет, Сергей, что думаешь по этому поводу?» Сергей может быть в три раза старше отправителя, но это ок!
Влияет ли стиль онлайн-общения на офлайн?
Это взаимное влияние. Появляются новые речевые формулы, например по телефону мы спрашиваем: «Ты где?», ведь мы можем застать абонента на перекрестке улиц, в Филадельфии или Шанхае. А в Сети эта фраза приобретает другой смысл: может, у тебя сейчас ночь, тогда не буду мучить тебя вопросами, подожду, когда вернешься.
Раньше телефон был в приоритете: если звонок раздавался в кабинете врача, он отвлекался от приема и брал трубку. Потом появилась формула: «я вам перезвоню». Еще одно новое правило: я подниму трубку, только если мне звонят со знакомого номера. Понятно, чем это вызвано: нам то и дело навязывают услуги разного рода.
И теперь мы пишем незнакомому человеку, прежде чем позвонить, — это кажется меньшим вторжением в личное пространство. Как-то коллега, американский профессор психологии, пожаловался: «Я не могу зайти в комнату к дочери, не отправив прежде СМС с вопросом, могу ли я зайти. Потому что она занята своими делами и насколько уместно мое появление, судить ей».
Как появляются новые правила?
Никто их специально не выдумывает и не учит других — это групповое творчество. В каких-то сообществах сложился грубоватый тон, допускается мат, а в других этого нет. Одно время много писали про так называемый «язык падонкафф», казалось, что сленг с альтернативным написанием, максимально непохожим на словарное, прочно обосновался в интернете. Но, став на время массовым, этот стиль общения ушел в никуда.
В сообществах, где участники уже немного знают друг друга, обычно устанавливаются те или иные нормы, способы реагирования на новости, привлечения внимания. А потом правила группы, пользующейся авторитетом, могут быть признаны и в других группах.
Делает ли виртуальная реальность нас счастливее?
Интернет продолжает делать то, что мы уже начали делать с собой. Если мы намерены быть счастливыми, то будем счастливыми и в Сети. И наоборот. Интернет — огромная ценность, но также и огромный массив информации, которая сегодня валится на каждого практически с рождения.
Как найти свой маршрут в этом массиве и не потеряться в нем, обнаружить тех собеседников и друзей, которые могут быть далеко, но с которыми хорошо и интересно, — эту задачу решает каждый сам для себя.
Контент интернета бесконечен, это затягивает. Как нам определить свою норму пребывания в Сети?
Только путем проб и ошибок. Британские психологи Эндрю Пшибыльски и Нетта Вайнштейн, авторы «цифровой гипотезы Златовласки», утверждают, что определить, какой уровень сетевой жизни будет нам в самый раз, можно эмпирически, как Златовласка или Маша из русской сказки «Три медведя», переложенной Львом Толстым. Присаживаясь на стулья медведей и медвежонка — побольше или поменьше, — девочка определяла, какой из них ей впору.
Так и мы, слишком себя ограничив, можем почувствовать, что лишены важной информации и общения. А позволив сетевой жизни себя поглотить, заметим, что она вытеснила другие значимые для нас занятия.
И все же, даже заметив перекос, мы порой не в силах освободиться...
Не вижу в таком поведении ничего особенного, точно так же некоторые вели себя и до цифровой эры: играли в карты, перемывали косточки соседям, смотрели телевизор до изнеможения. Если у кого-то есть желание отвлечься, значит, ему это нужно. А если у него нет других интересов, то не интернет в этом виноват.
Сеть, конечно, облегчает ничегонеделание, но работу над собой никто не отменял. Так что поиск своей меры — это вполне работающий метод.
Об эксперте
Александр Войскунский — психолог, ведущий научный сотрудник кафедры общей психологии МГУ имени М. В. Ломоносова, специалист по влиянию интернета на психику, пионер киберпсихологии в России.
