Почему Лариса не пошла в любовницы к cостоятельному Мокию Парменычу?
Мокий Парменыч ведет с Ларисой разговор как деловой человек: оглашает условия, описывает выгоды, заверяет в своей честности.
Но Лариса живет не выгодой, а чувствами. И чувства ее в смятении: она только что узнала, что Сергей Паратов, с которым она провела ночь любви (думая, что теперь они поженятся), обручен с другой и жениться на ней не собирается. Ее сердце разбито, но оно еще живо.
Стать любовницей Мокия Парменыча для нее равносильно тому, чтобы отказаться от самой себя, перестать быть человеком с душой и стать неодушевленным предметом, который безропотно переходит от одного владельца к другому. Для нее это хуже, чем смерть, которую она в конце концов предпочитает тому, чтобы быть «вещью».
Лариса придумала себе наказание, хотя не виновата в том, что у нее нет приданого
Лариса выросла без отца в небогатой семье. Мать изо всех сил пыталась выдать троих дочерей (Лариса третья) замуж. Дом давно стал проходным, мать торгует благосклонностью дочери, все знают о ее бедственном положении.
Лариса пытается решить три задачи: отделиться от матери, обрести стабильный социальный статус «жена» и перестать быть объектом сексуальных вожделений мужчин. Переживая стыд из-за жизни в «цыганском таборе», Лариса принимает решение доверить себя первому, кто предложит руку и сердце.
В принятии такого решения центральную роль играет моральный мазохизм. Лариса придумала себе наказание, хотя не виновата в том, что у нее нет приданого; что Паратов бросил ее, чтобы не зайти слишком далеко и не жениться на бедной девушке; что мать пытается ее «пристроить» замуж за неподходящих людей.
У той боли, которую Лариса себе причиняет, есть оборотная сторона — моральный триумф над матерью, над слухами и сплетнями и надежда на тихую жизнь в деревне с мужем. А принимая предложение Мокия Парменыча, Лариса действовала бы по правилам расчета, стала бы частью мира, который ей чужд.
Могло ли быть иначе?
Если бы Мокий Парменыч интересовался чувствами Ларисы, сострадал ей, попытался поддержать ее не только материально, но эмоционально и нравственно, не торопил с решением, возможно, история могла бы продолжиться иначе.
Или если бы Лариса была самостоятельной, сепарированной от матери, она бы могла найти достойного, хотя, возможно, и небогатого человека. Она могла бы развивать свой музыкальный талант, отличала бы искренние чувства от манипуляции, любовь от вожделения.
Однако мать, использовавшая дочерей как способ получить деньги и социальный статус, не дала развиться ни ее способности делать выбор, ни интуиции, ни опоре на свои силы.
