Ален Эриль: «Я помогаю умереть прежней паре, чтобы родилась новая» — интервью сексолога

В чем вы видите задачу психотерапевта, работающего с парами?

Ален Эриль: Моя задача — работать над смыслами. Когда партнеры понимают смысл того, почему они поступают так или иначе, им становится намного легче. Речь не о том, чтобы все рационализировать, но какой-то минимум рефлексии необходим, чтобы извлечь на свет причины, которые сблизили и соединили двоих, понять, почему они вместе.

Как бы вы определили, что такое пара?

Для меня пара — опыт жизни в условиях нехватки. Каждому из двоих предстоит научиться тому, что «другой не может дать мне все, в чем я нуждаюсь, другой не может меня наполнить». Пара — когда мы просим у другого то, чего у него нет, говорил Жак Лакан. И нам предстоит смириться с тем, что другой нас не полностью устраивает. Если один из партнеров слишком нуждается в другом, он его задушит.

Всегда нужно заниматься отношениями, учиться общаться иначе, меняться вместе. Пара приходит на терапию, чтобы эволюционировать, но какая-то часть каждого из двоих не хочет перемен. В этом сложность, но и прелесть работы психотерапевта.

У нас популярна фраза Антуана де Сент-Экзюпери: «Любить — значит смотреть вместе в одном направлении»…

Но иногда надо все-таки смотреть друг на друга! Да, пара часто возникает благодаря тому, что двое идут в одном направлении. У них есть общий проект, который удерживает партнеров вместе, но важно выйти из слияния и увидеть того, которого мы выбрали: «Кто ты, человек рядом со мной? Чем ты отличаешься?»

Живя в паре, мы живем каждый в своей стране. Нам кажется, что мы говорим на одном языке, но это не так. Вопрос в том, как ты меня учишь своему языку; как ты принимаешь меня в своей стране и как я тебя принимаю в моей. Если партнеры не готовы признать различия, они вечно будут жить в иллюзии слияния: «ты и я — одно и то же».

Чего сегодня ждут от пары молодые люди 23–25 лет? Есть у них идеал отношений?

Есть много молодых пар, которые соединяются довольно рано и у которых весьма романтическое представление о браке. Они собираются быть вместе всю жизнь, для них важна верность партнеру, успешность отношений.

Например, ко мне приходила молодая пара, им по 26 лет, и они жаловались на отсутствие желания. Как такое возможно в 26 лет? Оказалось, что они знакомы с детского сада, их роман начался в 16, так что это уже зрелая пара с большим стажем. Таких пар становится все больше.

Дети строят свою пару «от противного»: мы хотим прочных отношений, мы не разведемся, мы не расстанемся, мы не будем изменять друг другу… Они хотят по-своему «починить» родительскую пару: наши родители страдали, но мы покажем им, что брак — это прекрасно, что он может устоять. Это своего рода возвращение пары как безусловной ценности.

Как раз эти традиционные семейные ценности — один брак на всю жизнь, верность, тесная связь поколений — у нас сегодня пропагандирует государство. Но они не слишком совместимы с современным идеалом наслаждения жизнью, самореализации, автономии, с желанием сделать карьеру. Мы пытаемся примирить эти две установки, что создает напряжение.

Да, такое тоже может быть. Те пары, которым сейчас 40–45 лет и которые давно вместе, задаются вопросами: «Как я могу добиться успеха? Осуществить свои желания в сексе, испытать новые удовольствия? Как быть, если я уже устал(а) быть рядом с этим человеком?» Отсюда всеобщее увлечение свингом: множество пар ходят в такие клубы, чтобы получить новые ощущения, освежить чувства, проверить себя.

Если один из партнеров чувствует острую потребность в самореализации, хочет сам определять свою жизнь и свои цели, то другой невольно будет его стеснять. В результате партнеры изменяют друг другу, причем измены одинаково распространены среди мужчин и среди женщин. И у тех партнеров, которые приходят с жалобами на отсутствие желания, в прошлом часто были внебрачные связи.

Мы живем в мире, где важен субъект: «Я», моя самореализация, мой личный выбор; но одновременно я живу в паре, а это накладывает на меня обязательства и ограничения. Мои пациенты часто «застревают», пытаясь примирить эти два требования.

Какой совет вы им даете?

Я психоаналитик, а не коуч, в мою задачу не входит давать советы, хотя от меня хотят именно этого. Все больше тех, кто ждет четких инструкций. Какой рецепт сработает? Что нам делать? Они вынуждены искать решение, которого не существует. И иногда им удается придумать нечто совершенно новое, что подходит именно им и только им.

Когда двое приходят работать с психотерапевтом, чего они хотят на самом деле?

Они хотят убить ту пару, которой были раньше. Я знаю, что «убить» — очень сильное слово. Но они уже представляют собой умирающую пару. Нужно ей помочь умереть, исчезнуть, чтобы из этой пары родилась другая.

Ваша коллега, психоаналитик Клод Альмос назвала свою книгу о воспитании детей «Почему любви недостаточно». Как вы думаете, если говорить о паре, любви достаточно?

Любви недостаточно, но она необходима. Когда ко мне приходит пара, я сначала выясняю, есть ли между ними любовь: «Вы здесь, у вас трудности, но при этом вы друг друга любите?» Мои коллеги недоумевают: «А откуда ты знаешь, что они действительно любят друг друга?» И я отвечаю: «Потому что они так сказали».

Дальше я смотрю, есть ли в этих отношениях скука и равнодушие. Потому что для меня противоположность любви — безразличие. И если оно есть, работать будет трудно. Вообще психотерапия пары — небыстрый путь, работа может длиться 2–3 года, а то и 5–6 лет. Партнерам нужно время.

На чьи идеи вы опираетесь как психоаналитик?

В моей работе есть четыре столпа:

• Зигмунд Фрейд,

• Карл Густав Юнг,

• Шандор Ференци,

• Ирвин Ялом.

Это четыре мыслителя, на которых я опираюсь. Были и другие люди, которые меня сформировали, пусть это и покажется вам странным. Я семь лет работал в психиатрической больнице как психотерапевт. Мне повезло, я работал с настоящими шизофрениками, и общение с ними очень многому меня научило.

Например, тому, что даже когда работаешь с людьми безумными, ты все равно остаешься в области человеческого. И весь вопрос в том, как именно это человеческое присутствует и проявляется у людей, которые не с нами, которые где-то в другом мире. А еще это помогло мне увидеть и понять мое собственное безумие, безумную часть меня самого. Знаете, чтобы заниматься этой профессией, нужно быть немного безумным самому. И обладать большой верой в человека и человеческое.