«Однажды у меня на приеме был мужчина, который мог достичь оргазма, только представив себе цифру 7, — рассказывает сексолог Клод Крепо. — На этапе возбуждения его мозг отсчитывал: 1, 2, 3… Когда доходило до 7, случалась эякуляция».
Странная фантазия? «Я больше сорока лет исследую связь между сексуальностью и воображением. Могу вас заверить, что этот числовой фетишизм свидетельствует лишь об одном — о загадочности эроса, способного принимать тысячи обличий», — говорит сексолог. И действительно, много ли нам известно о том, что происходит в нашем сознании в тот момент, когда наши тела сплетаются в страстных объятьях?
«В этот момент я ни о чем не думаю!» — таков первый ответ, который придет в голову большинству из нас. Но он — результат самоцензуры.
Потому что на самом деле «мало кому удается удовлетворяться реальностью и иметь такую реальность, которая может полностью удовлетворить», — рассуждает Клод Крепо. Так что большинство из нас, занимаясь сексом, фантазируют. И опыт заставляет признать: то, насколько нам нравится сексуальное действие, во многом определяется тем, насколько нам приятны мысли, которые его сопровождают.
Романтические, непристойные, возвышенные… «Большинство моих пациентов не часто делятся этими размышлениями даже со своими партнерами, — замечает сексолог Ирина Панюкова. — Одна из причин такой сдержанности — отсутствие культурной традиции и общепринятого словаря для описания эротических переживаний. Нам попросту не хватает слов». Но это не значит, что тема не волнует. Много ли найдется тех, кому ни разу не хотелось спросить партнера в момент объятий: «О чем ты сейчас думаешь?» И благодаря исследованиям мы знаем ответ на этот вопрос.
Большинство женщин во время полового акта сосредоточены на своем теле, точнее, на том, что партнер думает об их внешности, а мужчины беспокоятся о своей сексуальной состоятельности, то есть об эрекции и размере пениса. Это, конечно, интересно, но хотелось бы узнать детали.
Отвлекающие мысли
Избежать мыслей не удается никому, хотя разных людей они преследуют в разной степени. Даже когда мы хотим близости, откуда-то приходят незваные размышления о задолженности по кредиту, о работе и покупках, отвлекая нас и мешая сосредоточиться на процессе. Доказывает ли это, что мы на самом деле не заинтересованы в том, чем занимаемся? «Нет, — убежден сексолог Ален Эриль. — Во время занятий любовью мы включены в отношения с партнером, но одно-временно и в отношения с самими собой, с собственным представлением о себе, своей моралью и повседневной жизнью… Поэтому совершенно естественно, что все это всплывает в виде мыслей».
Но если эти заботы поглощают все наше внимание, то в конце концов они разрушают любовную игру. О чем это говорит? «О неблагополучии, — отвечает Ален Эриль, — и значит, пора задаться вопросом: что со мной не так? Я просто «исполняю супружеский долг»? Я думаю о других отношениях?
Отвлекающие мысли играют роль противовеса, который позволяет уменьшить пыл
Иногда полностью отдаться сексу мешает чувство вины или тревога. Например, пациентки, которые очень хотят забеременеть, иногда сообщают мне, что влечение у них стало утилитарным и возникает лишь в те дни и часы, когда возможно зачатие. Это ужасно — говорят они с отчаянием. Их можно понять: похоже, места для чувств здесь уже совсем не остается.
И все же отвлекающие мысли не только мешают. Иногда они приходятся кстати.
Например, «антиэротические» мысли — известное средство, чтобы притормозить возбуждение. Многие мужчины признаются, что отвлекаются таким образом для отсрочки кульминации. «И они поступают правильно, — продолжает Ален Эриль. — Ключевой элемент сексуальности — баланс между контролем и его отсутствием. И отвлекающие мысли играют роль противовеса, который позволяет уменьшить пыл». Благодаря этим мыслям мы возвращаемся к спокойному состоянию — перед тем как подняться на новую высоту».
Переменчивые фантазии
Есть различие в том, как мы пользуемся воображением, когда отношения только начинаются и когда они длятся уже лет двадцать. Сексологи отмечают: пока пара переживает любовное единение, в фантазиях нет нужды. Их время наступает, когда отношения начинают блекнуть. При этом мы не фантазируем об одном и том же от начала и до конца полового акта: во время фазы возбуждения наши фантазии разнообразны и могут меняться, но по мере приближения кульминации мы приближаемся к своей истинной сути.
«В предшествующей оргазму фазе контроль сознания ослабевает и запреты, созданные культурой и воспитанием, снимаются, — объясняет Клод Крепо, — и тогда возникают более стереотипные фантазии, которые ближе к нашей первичной фантазии». Что значит «первичная»? «У каждого из нас есть своя «синтетическая» фантазия, которая складывается из первых детских и юношеских эротических впечатлений, а также из неосознанных психоэмоциональных потребностей, — уточняет сексолог. — Ее сюжетная основа всегда остается одной и той же, хотя мы и помещаем ее в разные контексты». Выходит, что всякой душе свойственно свое эротическое бессознательное…
«Разнообразие способов эротизации не мешает привести к некоторому общему знаменателю фантазии как у мужчин, так и у женщин», — замечает Клод Крепо.
Однако некоторые из сюжетов, которые мы представляем себе во время полового акта, таковы, что в них сложно признаться даже самому себе, так что мы предпочитаем их подавлять. «Садизм, мазохизм… Вселенная наших фантазий часто существенно выходит за рамки нашего реального сексуального поведения, — продолжает Клод Крепо. — И это не всегда просто принять.
Женщины часто фантазируют на тему подчинения нескольким мужчинам, но когда женщина воображает такое, занимаясь любовью со своим мужем, вряд ли она признается в этом даже самой себе. То же самое и для мужчин: фантазия доминирования над одной или несколькими женщинами может противоречить их представлениям о равенстве полов». Когда запреты слишком сильны, мы вытесняем из сознания многие желания. Или скорее преобразуем их в сценарий той же природы, но с более мягким сексуальным наполнением, более приемлемым для нашего «Я»…
Механизмы влечения
«Мы сегодня знаем, что в сексуальном возбуждении участвует множество факторов, — рассказывает Серж Столерю, психотерапевт, изучающий сексуальное влечение. — Они активизируют работу определенных участков мозга (в тот момент, когда тела сближаются), причем эти зоны не зависят от пола и сексуальной ориентации человека».
Зрение отметило чью-то приятную внешность? Активируется глазнично-лобный участок мозговой коры. Сердце бьется как сумасшедшее — это включилось миндалевидное тело. Затем эстафету принимает гипоталамус, чтобы участить пульс, перед тем как у мужчин все завершится выбросом тестостерона. (У женщин уровень эстрогенов не поднимается, и это позволяет предположить, что в сексуальных отношениях биологические факторы влияют на женщин меньше, чем на мужчин.)
На томограммах мозга видно, что при воздействии эротических стимулов одни зоны мозга возбуждаются, а другие постепенно дезактивируются, как если бы мы отпускали ручной тормоз наших сдерживающих импульсов. «Это зоны височных и лобных долей, которые блокируют возбуждение, — объясняет психотерапевт. — Их активность снижается, например, при гиперсексуальности. А если эти зоны работают постоянно, сексуальное влечение сильно уменьшается или исчезает совсем». Считать ли это доказательством существования внутренней цензуры, которую Фрейд называл «Сверх-Я»? Быть может. Но Серж Столерю видит в этом скорее повод для проверки новых гипотез.
Ложь фантазий
Чтобы примириться со своими непристойными или садистскими фантазиями, нужно быть очень уверенным в себе. Это столь тонкий опыт, что порой требуется несколько лет психотерапии, чтобы попытаться что-то об этом сказать.
Те фантазии, в которых пациенты психотерапевтов и психоаналитиков признаются чаще всего, на самом деле лишь маски, под которыми скрываются другие фантазии, вызывающие куда более сильное чувство вины. Получается, что добраться до истоков того, что нами движет, невозможно? Если только не прибегнуть к специальной работе.
«Вспоминаю пациентку, которая могла получить удовольствие, лишь представляя, как ее унижает мужчина старше нее. Она чувствовала себя пленницей этой фантазии, — рассказывает Клод Крепо. — Анализируя историю своей фантазии во время психоанализа, она вспомнила, что в отрочестве стала жертвой насилия и, чтобы справиться с этой травмой, в дальнейшем ее эротизировала в искаженном виде, заместив насильника другим мужчиной. Ее наслаждение стало своего рода преобразованием поражения в победу. Когда она осознала это, фантазия потеряла свою власть и женщина смогла от нее освободиться».
Раскрытие должно быть лишь частичным, а самое главное пусть остается тайным
И все же кто-то позволяет себе выражать свои чувства и желания откровенно и свободно. Если почитать эротические письма, которые писатель Джеймс Джойс писал своей будущей жене Норе, или послания Моцарта, в которых он описывал игры с экскрементами своей подружки, становится ясно, что у некоторых внутренний цензор не настолько строг, чтоб с ним нельзя было договориться. Так почему же другие вынуждены бороться с тем, что всплывает из глубин их бессознательного?
«У многих нет уверенности в том, что, полностью приняв и поняв это послание, они смогут его контролировать, — поясняет Ирина Панюкова, — отсюда опасение стать жертвой собственных фантазий».
Тогда встает вопрос: стоит ли просить партнера, чтоб он рассказал, какие воображаемые картины его возбуждают?
«Может быть, полезно слегка приоткрывать друг другу мир своих фантазий, чтобы избежать банальности в сексуальных отношениях с постоянным партнером, — признает Ирина Панюкова. — Но раскрытие должно быть лишь частичным, а самое главное пусть остается тайным». Потому что, хотя мы и знаем, что сексуальные отношения пары со временем становятся фантазийным групповым сексом (когда каждый прокручивает себе собственное «кино»), все же наши эротические фантазии — это наше личное жизненное пространство, которое полезно оберегать.
