В начале была храбрость. В отличие от трусости, которая всегда находит себя блестящие оправдания, храбрость необъяснима. Человек впервые в жизни справляется с испугом, пробует на вкус свеклу, прыгает с парашютом, ударяет Голиафа, прячет у себя евреев – короче говоря, делает какой-то сверхпоступок, превосходящий его возможности, смотрит в лицо опасности, вместо того чтобы отвести взгляд. Быть храбрым – значит просто действовать, несмотря на соблазн прогнуться (всегда такой «понятный» и «объяснимый»).
Ведь храбрости не нужна причина – только повод. Храбрость не отвлеченное понятие, а сумма поступков, чья природа проступает лишь со временем. Это внезапное и необъяснимое озарение, возврат к самому себе и в мир, где поступки торжествуют над бездействием. Вот что пишет французский философ Владимир Янкелевич: «Победить замешательство и оцепенение, остановить падение, превратить земное тяготение в свободную левитацию, побег – в штурм; противопоставить инерции храбрость, «бессмысленно» и «случайно» принести себя в жертву». Страх – это предчувствие реальности; храбрость – ее спонтанное приятие.
Те, кто сводит храбрость к гордыне, сильно заблуждаются. Храбрость и расчет несовместимы. Жертву Гектора невозможно свести к спасению Трои. Намерение лишь частично объясняет акт храбрости: надежда на выздоровление, конечно, придает силы тому, кто проходит курс химиотерапии, а луч света помогает больному, прикованному к постели, верить, что его спасут. Ромэн Гари писал: «Жизнь очень нуждается в ободрении», но все же, когда речь идет о храбрости, причина, ее вызвавшая, не так уж важна. Не имея доказательств бессмертия души, Сократ бесстрашно глотает смертоносный кокорыш – благородный риск, вот что придало ему решимости.
«Мы настолько самонадеянны, – пишет Паскаль, – что жаждем славы, надеемся, что она переживет нас». И что же? Как быстро меркнут любые намерения перед смелым поступком! Так зачем же нам лавровый венок? Ахилл храбр не потому, что надеется прославиться, а обретает славу, потому что бесстрашен.
Сводить храбрость к совести или к тщеславию – значит принимать следствие за причину. Философ Синтия Флери пишет, что «храбрость не знает иных побед кроме победы над собой».
Часто вместо того, чтобы что-то сделать хорошо, мы в очередной раз делаем по-старому плохо, оправдываясь, что быть смелым постоянно невозможно. Янкелевич: «Храбрость – терпеливое продолжение начатого; благодаря отваге постоянства продлевается момент начинания». Ведь в понятии начала заложена конечность действия, а храбрость должна стремиться к верности себе, то есть всегда «начинаться впервые».
Иметь храбрость – одно, не потерять ее – совсем другое. Храбрость – это характер, мужественный отказ от уныния, стоящего по другую сторону желания, запрет думать только о себе. Есть храбрость, которая толкает человека броситься в воду, и есть храбрость, чтобы плыть против течения. Сопротивляться врагу или продолжать выполнять свои обязанности после одержанной победы. Покончить жизнь самоубийством или продолжать жить вопреки всему. Быть храбрым – значит жить, несмотря на все поводы свести счеты с жизнью. Быть храбрым – значит научиться умирать.
