Сколько себя помню, всегда любил приправить свою речь крепким словцом. Но два года назад родился мой первенец, и я вдруг стал чувствовать себя неловко. Словно теперь ко мне приставили полицейского, который записывает каждое сказанное мной слово и передает записи прокурору. «Все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Я говорю это сейчас, и мне почти стыдно. Но тогда даже мимолетное «черт!» вызывало у меня суеверный испуг, как будто это вирус, который навсегда заразит ребенка чем-то опасным.
Поскольку я был не просто новоиспеченным отцом, но еще и когнитивным лингвистом, я решил разобраться в вопросе. И сейчас я рад сообщить, что снова позволяю себе иногда ругнуться при ребенке и не краснею от этого.
Я осознал, что беспокойство было продуктом социального программирования. Через явные и неявные указания («ругаться плохо!»), а также периодические подзатыльники общество преподает урок: некоторые слова говорить нельзя. Почему? Просто нельзя, и все, это плохо, так разговаривают только уголовники, будешь ругаться, тоже таким вырастешь.
Сквернословие опасно, потому что якобы поощряет агрессию или притупляет эмоциональные реакции у ребенка
Эти установки поддерживаются и через социальные институты. Например, закон ограничивает употребление матерных слов на телевидении, радио и в печати. Ругательства, звучащие в фильмах, заглушаются или «запикиваются».
Я слышал несколько версий, почему сквернословить в присутствии детей плохо. Хочу подчеркнуть: я не говорю о том, чтобы ругаться на самих детей, оскорбление наносит психологический вред, это другое дело. Объяснения не всегда сводятся к этикету и нормам поведения. Например, Американская академия педиатрии придерживается мнения, что сквернословие опасно, потому что якобы поощряет агрессию или притупляет эмоциональные реакции у ребенка.
Насколько я знаю, еще не проводилось ни одного экспериментального исследования, которое бы проверило эту гипотезу. Сейчас это невозможно, поскольку есть риск, что ребенку в процессе будет нанесен вред. Но студенты — другое дело. В исследовании 2014 года 21-летним студентам показывали на экране различные бранные слова. Оказалось, что нейтральные слова никак не влияли на испытуемых. Зато оскорбительные выражения (например, в отношении гомосексуалов) заставляли их вести себя более нетерпимо — например, отсаживаться подальше от соседей, которые им чем-то не нравились.
Видимо, дело не в магической силе самих бранных слов, а в том, как они используются. То, что действительно создает проблемы — это оскорбительный посыл. Оскорбления могут не только ранить, но и привести к проблемам с самооценкой и выражением эмоций у ребенка. Наблюдения за детьми школьного возраста показывают, что те, кто постоянно слышит в своей среде унизительные высказывания, чаще демонстрируют симптомы тревоги и депрессии.
Что касается повседневного сквернословия, нет научных доказательств, что оно наносит вред. Нет оснований считать, что дети, которые время от времени слышат бранные слова, отличаются какой-то повышенной агрессивностью, бедным словарным запасом и слаборазвитым эмоциональным интеллектом.
Я объясняю сыну, почему в некоторых ситуациях определенные слова уместны, а в других — нет
Также нет повода беспокоиться, что ребенок, услышав ругань, в дальнейшем пристрастится к ней. Между одним и 12 годами дети так или иначе получают представление о матерном языке. Причем как мальчики, так и девочки. И сами они, конечно, тоже экспериментируют с ним. Но эти эксперименты обычно не связаны с агрессией. Чаще всего они произносят «неприличное» слово в шутку, ради озорства или чтобы посмотреть, что будет.
Вот в чем дилемма. Нет доказательств, что заурядные бранные слова — неважно, слышит ли их ребенок от других или сам использует в речи — вредят самому ребенку. С другой стороны, ребенок, который ругается как сапожник, может доставить неудобство родителям. А если это войдет в привычку и перейдет во взрослую жизнь, его собственная репутация может пострадать.
Вот решение, которое кажется мне оптимальным. Я не ограничиваю себя из-за того, что бранные слова могут повредить интеллекту или эмоциональной сфере ребенка. Я знаю, что оснований верить в это нет. Я не пытаюсь остановить и отругать его, когда он передразнивает меня. Я просто не верю, что это даст какой-то эффект.
Но когда мне случается ругнуться при нем, я всегда стараюсь объясниться. Я завожу с ним откровенный разговор о том, почему в некоторых ситуациях определенные слова уместны, а в других — нет. Даже двухлетний способен понять, что слово на букву «х» или «б» можно произносить дома, среди своих. Но оно же вызовет непонимание и осуждение, если выкрикнуть его, скажем, в магазине или в транспорте.
Может быть, ребенок не сразу привыкнет, что можно вот так переключаться в зависимости от ситуации. Но дети вполне способны чувствовать контекст. Сын уже знает, что некоторые вещи, которые можно делать в туалете или в кабинете доктора, не стоит делать на школьном дворе или в классе. Направляя ребенка, объясняя ему нормы и правила жизни, мы учим его свободно пользоваться своим языком, в том числе выражать сильные эмоции, когда это уместно.
Об авторе: Бенджамин Берген — профессор когнитивной лингвистики Калифорнийского университета в Сан-Диего (США).
