«За рулем меня охватывает паника»

Роберт Нойбургер: В такие моменты вы представляете какие-то сценарии развития событий на дороге?

Валентина: Я понимаю, что в потоке машин я не смогу остановиться, если это понадобится сделать. Меня словно что-то сковывает. Так что я перестала водить, и это сильно затрудняет мою повседневную жизнь. То же самое происходит и в бассейне. Плавая, я предпочитаю держаться возле бортика, иначе боюсь, что что-то случится, что я, например, потеряю сознание… А первый раз такую панику я пережила, когда была беременна. Я не понимаю, что со мной.

Р. Н.: У вас ребенок?

Валентина: У меня два сына. Младшему два с половиной года, старшему четыре. Когда они со мной, я еще меньше хочу рисковать за рулем…

Р. Н.: Вы замужем? Какие у вас отношения с мужем?

Валентина: Да, я замужем пять лет. У нас все хорошо.

Р. Н.: В прошлом у вас были какие-нибудь другие трудности, нарушения, например, питания?

Валентина: У меня не было. Но моя сестра, она старше меня на два года, страдает анорексией. Впервые она перестала чувствовать голод лет в 12 или 13. Она так и не поправилась. Это большая проблема нашей семьи…

Р. Н.: О ней заботятся ваши родители?

Валентина: Они только ею и занимаются. Она и ее анорексия ‒ их главная забота. Сестра живет одна, но рядом с ними и очень от них зависит. Она так и не смогла начать работать. Мы с ней иногда видимся у родителей, но нам трудно общаться. Она застряла в своих проблемах и говорит со мной только о нашем раннем детстве.

Р. Н.: Что случилось тогда, в детстве?

Валентина: Я не знаю. Но во всем, что с ней сейчас происходит, она винит родителей. Я не хочу слушать ее упреки, у меня нет желания слушать плохое о родителях, которые, конечно, делали ошибки, но все же… Я не думаю, что они в ответе за ее состояние.

Р. Н.: В чем она их упрекает?

Валентина: В том, что они многовато ее наказывали. Она была очень жестока и вызывала в ответ жестокость. Она доводила отца, а он не был склонен себя сдерживать. Она лупила мать, да и меня тоже!

Р. Н.: У вас не такая большая разница в возрасте. Какова была ваша роль в этих семейных отношениях?

Валентина: Я старалась оставаться вне этого и так защищала себя. У меня были школьные друзья. Я не слишком вмешивалась в конфликт сестры и родителей, у меня вообще было ощущение, что он меня не касается.

Р. Н.: Вы помните, как у нее началась анорексия?

Валентина: Сначала она села на диету, но потом так и не бросила ее.

Р. Н.: Ссоры, конфликты – все это было непросто для вас?..

Валентина: Да нет, не так уж сильно они меня затронули. Но вот то, что все заботились о ней, хлопотали и беспокоились – это я хорошо помню.

Р. Н.: Помимо трудностей с вождением машины вас беспокоит что-то еще?

Валентина (после паузы): : Мне сложно общаться с людьми, особенно на работе. Не замечая этого, я часто бываю груба, даже агрессивна и в то же время чересчур откровенна. Мои слова обижают других, но я это понимаю только спустя время. Сестра всегда упрекала меня за это. То, что я такая, мешает мне двигаться вперед.

Р. Н.: Как к этому относится ваш муж?

Валентина: : Нормально. Он терпеливый человек и хорошо меня знает. Но я сознаю, что порой захожу слишком далеко, даже с ним.

Р. Н.: А дети?

Валентина: У меня есть проблемы со старшим сыном. Он очень активный, беспокойный мальчик, не умеет расслабляться, с трудом засыпает… И меня не слушается.

Р. Н.: Как ваша сестра относится к тому, что у вас есть муж и дети?

Валентина: Для нее это непросто – например, на нашу свадьбу она вообще не пришла. Когда у меня родились дети, стало полегче: она к ним привязалась. И это позволило сгладить наши отношения, теперь мы можем хотя бы иногда говорить о чем-то еще помимо ее жалоб.

Р. Н.: Вы рано перестали жить с родителями?

Валентина: : В 20 лет, как только начала работать. Сначала я семь месяцев жила с мужчиной, но он не хотел ничего строить вместе. Потом встретила будущего мужа, и его ожидания совпали с моими: он тоже хотел создать семью. Кроме того, он человек традиционных взглядов – как и я. Мы были на одной волне.

Р. Н.: По сути, у вас не было подросткового кризиса, не было юношеских конфликтов с родителями. Это потому, что у вас не оставалось выбора. Все принадлежало вашей сестре.

Валентина: Да, я всегда была разумной, умела контролировать любую ситуацию. Но теперь меня беспокоит ощущение, что мне больше ничего не подвластно, кажется, что моя жизнь ускользает от меня. У меня чувство, что я не живу свою жизнь, а смотрю на нее со стороны.

Р. Н.: У вас бывают фантазии? Желание собрать чемодан и уехать? Вы позволяете себе мечтать?

Валентина: Я вижу необыкновенные сны… Мне настолько хорошо в этих снах, что я стремлюсь ложиться спать как можно раньше. Мне очень нравится спать. Кроме того, я хочу покоя. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

Р. Н.: Вы себе уже позволяли любовные приключения?

Валентина: Нет, разве что совсем в молодости… (Улыбается) Ведь я правильная, серьезная…

Р. Н.: У меня такое впечатление, что вы живете на двух уровнях. Есть уровень «разумный», а под ним – то, что бурлит и иногда показывается на поверхности. Это проявляется в ваших небольших ухудшениях настроения, в ярких сновидениях, которые говорят об активности вашего бессознательного. И еще о том, что с вами происходит за рулем. У этого симптома есть и другой смысл (помимо буквальной невозможности вести машину). Когда я вижу, что в результате этой «невозможности» вы словно приковываете себя к дому, я понимаю, что происходит бессознательная борьба между вашими импульсами и вашим желанием оставаться разумной женщиной. У вас есть нереализованные желания и мечты… И вы «придумали» себе прекрасный симптом, который удерживает вас дома и не позволяет даже приблизиться к ним.

Валентина: Да, я, наверное, слишком негибкая.

Р. Н.: Это не так, но вы живете в «глухой обороне». Внутри вас есть существо, которое вы, возможно, просто не хотите знать. Сейчас вы на развилке – если так можно сказать, учитывая ваши трудности с вождением! Либо вы продолжите не замечать то, что бурлит внутри вас, и симптом, доставляющий вам неудобство, сохранится. Либо вы попытаетесь увидеть это. Многие думают, что, когда наши импульсы и желания прорываются в нас – это становится непредсказуемым, а значит, опасным. Но часто это не так. Напротив, это может принести облегчение. Я думаю, что «заставить вас говорить», начать психотерапию – не такая плохая мысль. Когда мы перестаем контролировать себя в такой безопасной обстановке, мы обретаем контроль в остальном.

Валентина: Но очень тяжело признавать, что у тебя что-то не так, что все не так.

Р. Н.: Я не думаю, что у вас все не так, все плохо. У вашей сестры все плохо, но не у вас. Просто в данный момент есть что-то в вас самой, что взывает к вам, о чем-то говорит вам, и нужно это выслушать в себе и понять. Это означает, что вам просто необходимо выпустить на свободу свое любопытство. Позволить проявить любопытство к самой себе.