Шэрон Стоун: «Мой основной инстинкт – работа»

Psychologies: Вы часто говорите, что в свои 40 с лишним чувствуете себя более уверенной и красивой, чем в 20 лет. Почему? Красота имеет свойство накапливаться с возрастом?

Шэрон Стоун: Становясь старше, мы обретаем и некую мудрость, и здравый смысл, и элегантность, и изящество даже. И, если хотите, характер. Мне кажется, я долгое время не жила по-настоящему – скорее, решала принесенные из детства проблемы. К 40 годам от этого устаешь. Хочется начать жить другой, своей жизнью. Средний возраст – это замечательное время! Никаких предубеждений и полная готовность экспериментировать. Хотя… самой прекрасной женщине, которую я когда-либо встречала, было 80!

Компания Dior выбрала вас лицом новой косметической линии для женщин средних лет. Легко ли нравиться себе на пороге 50-летия?

Ш. С.: Возраст здесь ни при чем – у меня всю жизнь был один и тот же размер груди! (Смеется.) А если серьезно… Приходится выбирать – тут уж ничего не поделаешь! Не хотите иметь огромную задницу – приложите усилия. Откажитесь от десертов, ходите пешком, чтобы лишняя пара килограммов не превратилась в семь… Я-то очень хорошо знаю, как это происходит. Когда мне было 30, между фильмами я спокойно позволяла себе набирать вес. А как-то решила сделать себе подарок на день рождения – сбросила сразу три размера и удержалась в новом весе. Я убеждена: не только внешность, но и вся наша жизнь – во многом результат наших собственных усилий. В конце концов, дисциплина – это и есть свобода. Я хочу быть свободной.

Ваша книга «Чтобы выдержать» (Something To Hold) – об ангелах-хранителях. Вы утверждаете, что они существуют и помогают каждому, независимо от его веры. Раньше вы не рассуждали на духовные темы…

Ш. С.: Многое изменилось. Я объехала почти весь мир с Американским фондом исследований в области СПИДа. Разговаривала с инфицированными, их семьями, друзьями и социальными работниками. Знакомилась с учеными, которые работают по семь дней в неделю, не выходя из лабораторий и не видя своих домашних, – чтобы спасать больных. Так много людей ежедневно имеют дело с горем и страданием! Что я могу сделать для них? Ничего! Со мной ездила моя лучшая подруга Мими Крейвен. Вернувшись домой после всех этих хосписов, приютов, детдомов и лабораторий, мы с ней просто сели и разрыдались. А потом решили, что должны как-то наглядно показать этим людям свое участие и поддержку. Так и родилась эта книга. Мими нашла великолепные фото с изображением скульптур ангелов, а я написала свои комментарии. В них то, над чем я думала долгие годы, о чем говорила с людьми, что мне кажется важным.

А что привело вас в фонд?

Ш. С.: Думаю, судьба. СПИД коснулся меня лично: из-за него я теряла близких. И очень горжусь тем, что смогла быть полезной хотя бы кому-то.

Вы пишете, что ангелы-хранители участвуют в нашей жизни. У вас был личный опыт?

Ш. С.: У меня было кровоизлияние в мозг. Не думаю, что осталась бы жива без вмешательства ангела-хранителя.

Вы говорили о своей болезни в позитивном смысле. Как она изменила ваше отношение к жизни?

Ш. С.: Это было как пробуждение. Я подумала: вот, все, конец. И второе, что я подумала: а так ли я прожила свою жизнь, как хотела? Приняла ли те решения, которые действительно хотела принять? Я столкнулась с тем, что называют словом «это» – граница, непознаваемое. Знаете, есть старая ковбойская песня Just a Closer Walk with Thee («Просто прогулка с Тобой»). «Ты» в данном случае – Бог. После болезни вся моя жизнь стала «прогулкой с Тобой».

В свет выходит «Основной инстинкт 2: Жажда риска», продолжение фильма, который вас прославил. Почему вы решили вернуться к роли Кэтрин Трамелл?

Ш. С.: Особых причин нет. Это просто работа.

Но ведь именно «Основной инстинкт» стал поворотным моментом в вашей судьбе?

Ш. С.: Да, я вполне это понимаю. До показа фильма на фестивале в 92-м я была, как у нас говорят, Who's that girl? («Кто эта девушка?»). А после сразу стала звездой и… звездой в амплуа, как опять же у нас говорят, the bitch, стервы. На следующий день из моего номера в роскошном каннском отеле вынесли все, вплоть до зубной щетки. Конечно, я горда и благодарна судьбе за славу, принесенную «Основным инстинктом», но… Моя судьба – работа. Я из очень скромной семьи с ирландскими корнями. Мама занималась домашним хозяйством, а еще распространяла косметику Avon, папа работал на фабрике. У нас в семье все было строго: мы, четверо детей, появлялись к ужину ровно тогда, когда было сказано, и вставали из-за стола, когда папа говорил, что ужин закончен. Мои родители исповедовали принцип: если у тебя есть шанс работать, то уж вкалывай как следует! Кстати, отец был в этом вопросе настоящим феминистом. Он никогда не внушал мне мысль, что женщина ограничена в своих возможностях или ущербна в плане карьеры. Для рабочей среды подобные взгляды – это позиция!

Главное, что дал вам «Основной инстинкт», – это…

Ш. С.: Он помог мне обрести уверенность в себе. Я никогда не считала себя достаточно красивой и целеустремленной, чтобы стать кинозвездой. По-настоящему я никогда не была ребенком. В школу пошла, когда мне было пять лет. Хорошо помню, как забивалась с фонариком в дальний угол квартиры, где меня никто не видел, и подолгу сидела там с книжкой. Ни победа в местном конкурсе красоты, ни съемки в рекламе, ни первые роли в кино не освободили меня от комплекса неполноценности. После «Инстинкта» я поверила в себя и в то, что мной можно даже восхищаться! Но тут жизнь незамедлительно дала мне понять, что у известности и славы есть и другая сторона. Понимаете, бывают полосы темные и светлые, но иногда в жизни все происходит одновременно. В самые ужасные периоды случаются самые потрясающие вещи и наоборот…

Что плохого принес вам успех?

Ш. С.: Я потерялась. Неожиданно оказалось, что знаменитость принадлежит себе не совсем. Статус звезды – это роскошь, блеск, сенсации, вспышки. Суета. В последующие годы я совершила много ошибок – и в выборе фильмов, и в выборе себя, если так можно сказать. Я боялась – что-то упустить, чего-то не сделать, за чем-то не угнаться, чего-то не испытать. Ну и пострадала от этого во всех смыслах – и профессионально, и душевно, и физически. Короче, это был трудный период. Провалы в кино и в личной жизни. После нескольких неудач студии не хотели иметь со мной дела. Мой агент утверждал, что я должна сняться в «Женщине-кошке». Он говорил: тебе надо появиться в блокбастере, иначе ты уже никогда не получишь новых ролей. Я согласилась, но это ничего не изменило. Потому что меняться должно что-то внутри, а не в обстоятельствах. Я часто спрашивала себя: зачем я веду такую жизнь? И не могла от нее отказаться. Но настал момент, когда я решила превратить пропащего человека, которым стала, в победительницу. И теперь возрождаюсь, как феникс.

Что вам помогло?

Ш. С.: Я поняла одну вещь: если вы переживаете личную драму, отдайте больше сил, энергии, эмоций, денег, в конце концов, другим людям. Это лучший способ преодолеть кризис.

Вы как-то сказали: «Мужчины никогда не встречались со мной потому, что я приношу слишком много беспокойства». Вам нравится доставлять беспокойство?

Ш. С.: Раньше я бы так и сказала. Теперь мне кажется, что быть с кем-то – это серьезная ответственность. Потому что партнерские отношения – это реальность, не фантазия. И я реальна.

Что лучше – брак или свободное партнерство?

Ш. С.: Подходит и то, и другое – с добрым человеком. Но доброту как раз найти сложнее всего.

Семья важна для вас?

Ш. С.: Вера и семья – две вещи, которые помогли мне пережить то, что пережито. Мои дети, моя сестра Келли, ее муж Брюс, родители. И еще самые близкие друзья – нашим отношениям лет 20. Фактически это тоже семья. Они для меня – все.

А что вообще нужно кинозвезде?

Ш. С.: Три вещи: неизвестный адрес, друзья, которые знали тебя до того, как ты стала звездой, и люди, которые любят тебя достаточно, чтобы сказать тебе в глаза, что ты – дерьмо. А еще, как и всем людям, нужно тренировать свою душу. Ходить в музеи, бывать за границей, замечать прохожих на улицах, смотреть на закат – и действительно видеть его цвет и свет. Общаться с необычными людьми. Избегать тех, кто говорит банальности, – вот как я сейчас!

У вас появился второй сын, Лэйард. Ваш материнский опыт с первым, Роаном, чем-то отличается от нынешних ощущений?

Ш. С.: Двое детей или десять – разницы нет никакой, я в этом убеждена. Я ношусь по дому как ошпаренная: один рыдает, второй вцепился в ногу, а телефон звонит, а няня опаздывает… Слава богу, она есть – это роскошь, когда кто-то помогает. Иметь детей – все равно что жить на горящем вулкане. Хотя мои сыновья, конечно, лучшие на свете. Они сообразительные, и нежные, и смешные. Мои родные считают, что дети – это лучшее, что я сделала в своей жизни. Дети, а вовсе не «Основной инстинкт».

Личное дело