Дмитрий Леонтьев о мотивации: «Внешнее принуждение неэффективно»

Psychologies: В одном из интервью вы сказали нам, что наука сегодня позволяет узнать, почему я что-то делаю в данный момент. Какие тут могут быть ответы?

Дмитрий Леонтьев: Психология не дает прямых ответов, но все больше и больше может сказать о причинах нашего поведения, потому что мотивация — это причина того, что мы делаем: почему мы встаем с кровати по утрам, почему в данный момент делаем одно, а не другое.

Один из крупнейших психологов конца прошлого века Xайнц Xекхаузен, создатель активно работающей сейчас научной школы, показал, что в истории было несколько сменявших друг друга взглядов на мотивацию. Первый, самый традиционный, кажется многим наиболее очевидным, потому что соответствует нашему обыденному сознанию. Человек что-то делает, потому что у него есть на то внутренняя причина. Ее можно назвать мотивом, влечением, потребностью.

Раньше это могли назвать инстинктом, но сейчас про инстинкты по отношению к человеку и даже по отношению к животному уже почти никто не говорит, это понятие устарело и используется только метафорически. Так вот, есть внутренняя причина.

Какие еще варианты? Второй взгляд, говорил Хекхаузен, заключается в том, что нас побуждают действовать внешние силы, лежащие в ситуации, в обстоятельствах. Но в чистом виде второй взгляд, даже с точки зрения здравого смысла, не очень работает.

Вскоре возник третий взгляд, который доминирует до сих пор. Наши поступки объясняются взаимодействием внутренних факторов и сил, которые находятся вне нас: в ситуации, в социальных, культурных требованиях, и так далее. Вот эти две группы факторов между собой взаимодействуют, и наше поведение — продукт этого взаимодействия.

Можно ли описать, как выглядят внешние и внутренние причины и как они взаимодействуют? Что для нас служит более сильным стимулом к действию?

Д. Л.: Для кого как. Маленьких детей, как и животных, трудно заставить что-то делать вопреки их желаниям. Животное можно выдрессировать, опираясь на биологические потребности: еды не дадут, если будешь рваться с цепи, а если какое-то время будешь сидеть по стойке смирно, получишь пищу.

Можно только усложнять путь к удовлетворению исходных потребностей. У маленького ребенка развитие начинается с того, что он делает только то, что хочет, и нет никакого способа пойти наперекор его желаниям. Дальше постепенно исходные системы побуждений дополняются более сложными.

По мере того как человек встраивается в систему связей, он усваивает правила, благодаря которым может взаимодействовать с людьми и приспосабливаться к социальному окружению. Он не может быть абсолютно самостоятельным субъектом, который непосредственно удовлетворяет свои желания, он должен встроиться в довольно сложную систему.

В конечном итоге возникает другой уровень мотивации: мотивация, связанная с необходимостью гармоничного взаимодействия с социальным целым.

А эта мотивация скорее внутренняя или внешняя?

Д. Л.: Она скорее внешняя, потому что изначально ее нет. Она формируется в процессе жизни. Это то, что связывают с социальной природой человека. У Маугли не могло быть ничего подобного. Но на этом все не заканчивается.

Человек — не просто отпечаток социальных матриц плюс реализация биологических нужд. Мы можем идти дальше по мере развития сознания, рефлексии, отношения к самим себе. Как замечательно писал в свое время Виктор Франкл, главное в человеке — это возможность занимать позицию, развивать ее по отношению к чему угодно, в том числе и по отношению к своей наследственности, социальной среде, потребностям.

И там, где человек и его сознание развиваются в достаточной степени, он в состоянии занять позицию: иногда критическую, иногда управляющую по отношению к самому себе. Тут возникает третий уровень потребностей, который иногда описывают как экзистенциальные. Потребность в смысле, в картине мира, в формировании собственной идентичности, в ответе на вопрос «кто я?», в творчестве, в выходе за рамки…

Изначально в человеке заложено множество разных возможностей, а уже их реализация зависит от его жизни. Психогенетические исследования показывают, что гены влияют на психические проявления не прямо, а опосредованно. Гены вступают во взаимодействие с факторами среды, жизни человека, с конкретным опытом. Их влияние опосредовано нашей реальной жизнью.

Если вернуться к детству, к ребенку: когда мы его воспитываем, обучаем гармоничной жизни в обществе, взаимодействию с другими людьми, каким образом мы можем сохранить в нем желание действовать в соответствии с тем, что у него внутри? Как не подавить его социальными рамками?

Д. Л.: Дело не в том, чтобы действовать в соответствии со своими внутренними потребностями. Важно, чтобы те потребности, ценности, побуждения, которые он усваивает извне, выучивает в процессе взаимодействия с другими людьми, становились его собственными, внутренними потребностями.

Психолог Эдвард Деси экспериментально доказал: внутренняя мотивация идет от самого процесса, а внешняя связана с тем, что мы делаем ради получения благ или чтобы избежать неприятностей. Процесс может быть нам неприятен, тягостен, но мы знаем, что когда мы доведем дело до конца, то благодаря этому удовлетворятся какие-то наши потребности.

Вот эта внешняя мотивация на сто процентов выучивается, усваивается и зависит от тех условий, в которые ставят нас окружающие взрослые. При этом к ребенку могут относиться по типу дрессуры: «если сделаешь это — получишь конфетку, не сделаешь — встанешь в угол».

Это путь к формированию мотивации, основанной на принципе кнута и пряника. А такая мотивация работает только в коротких отрезках времени. Она работает в тактических ситуациях и никогда не решает стратегические задачи.

Когда человек делает что-то через «не хочу», это приводит к неблагоприятным психологическим последствиям: к формированию внутреннего отчуждения, нечувствительности к своим эмоциям, потребностям, к самому себе. Мы вынуждены вытеснять свои внутренние желания, потребности и эмоции, потому что они противоречат той задаче, которую мы выполняем под влиянием внешней мотивации.

Но, как показали Эдвард Деси и его соавтор Ричард Райан в последующих циклах исследования, внешняя мотивация неоднородна. Побуждения, которые мы усваиваем извне, могут остаться поверхностными, воспринимаемыми нами как что-то внешнее, как то, что мы делаем «для дяди». А могут постепенно становиться все более и более глубокими. Мы начинаем их ощущать как нечто свое, осмысленное, важное.

По своим психологическим последствиям такая внешняя мотивация становится очень близкой к настоящей, подлинной, внутренней. Она оказывается качественной мотивацией, пусть и внешней. Качество мотивации — это то, насколько я ощущаю, что причины, которые заставляют меня действовать, — мои.

Если мои мотивы связаны с чувством себя, с собственной идентичностью, то это мотивация высокого качества. Кроме того, что она побуждает нас к действию и дает нам смысл, она еще и порождает положительные психологические последствия, повышает нашу удовлетворенность жизнью, самооценку.

А если мы делаем что-то под влиянием внешней, поверхностной мотивации, то платим за это контактом с собой. Вот вам классический вариант внешней мотивации: слава, успех. Виктор Франкл очень красиво показывал, что измерение успеха и измерение смысла перпендикулярны друг другу.

Если я стремлюсь к успеху, есть риск в какой-то момент утратить смысл. Потому что успех — это то, что определяют другие люди, а не я сам. Я нахожу ощущение смысла в самом себе, а ради успеха могу делать то, что мне самому кажется абсолютно бессмысленным, даже аморальным.

Эксперименты показали, что если человек достигает внутренне мотивированных целей, это делает его счастливым. Если человек добивается такого же успеха, но из внешне мотивированных целей, то счастливее он не становится. Уверенность нам приносит только тот успех, который связан с нашей внутренней мотивацией.

Качественная мотивация — это то, что умеют вырастить или пробудить хорошие учителя и хорошие начальники?

Д. Л.: Да. Но это трудно. Парадокс в том, что если человеку давать возможность самому выбирать ценности, в том числе отказываться от чего-то, то он лучше и прочнее усваивает их, чем если ему говорят: «Я тебя научу» и вбивают это как обязаловку, принудиловку.

Это один из парадоксов, который был подробно изучен в теории самодетерминации и который звучит в наших широтах как что-то абсолютно неожиданное и даже неправдоподобное: с помощью давления и воздействия никакие ценности внедрить нельзя. И наоборот, если человеку давать возможность свободно к ним относиться и самому определяться, то эти ценности усваиваются лучше.

Раз вы упомянули о самодетерминации: в 2008 году меня порадовал доклад об этом на конференции по позитивной психологии. Названные в нем три основные потребности показались мне очень точными.

Д. Л.: Теория самодетерминации — самая продвинутая на сегодняшний день теория личности и мотивации в современной научной психологии. Она охватывает разные аспекты, в том числе в ней есть идея о трех базовых потребностях. Авторы теории, Эдвард Деси и Ричард Райан, отказались от идеи чисто теоретически выводить эти потребности и впервые определили их эмпирически, на основе экспериментальных данных.

Базовыми они предлагают считать те потребности, удовлетворение которых приводит к повышению субъективного благополучия. А неудовлетворение этих потребностей приводит к его снижению. Оказалось, что этому критерию соответствуют три потребности. Этот список не закрыт, но убедительные подтверждения были получены по отношению именно к трем потребностям: в автономии, в компетентности и в отношениях.

Потребность в автономии — это потребность самому выбирать. Иногда мы манипулируем маленьким ребенком, когда хотим, чтобы он съел манную кашу. Мы не спрашиваем его: «Будешь есть манную кашу?», мы ставим вопрос иначе: «Ты кашу будешь с медом или с вареньем?» Тем самым мы даем ему выбор.

Часто такой выбор бывает ложным: мы предлагаем людям выбирать что-то сравнительно второстепенное, а главное выносим за скобки. Я помню, была замечательная пометка в записной книжке Ильи Ильфа: «Можно собирать марки с зубчиками, можно и без зубчиков. Можно собирать штемпелеванные, можно и чистые. Можно варить их в кипятке, можно и не в кипятке, просто в холодной воде. Все можно».

Вторая потребность — в компетентности. То есть подтверждение своих возможностей, способностей что-то делать, оказывать влияние на события. И третья — потребность в близких отношениях с другими людьми, в человеческих связях. Удовлетворение ее тоже делает людей счастливее.

Можем ли сказать, возвращаясь к тому, с чего мы начали, что эти три потребности в основном и заставляют нас с утра вставать с кровати и что-то предпринимать?

Д. Л.: Мы, к сожалению, не всегда делаем то, что нас самих радует, не всегда удовлетворяем наши базовые потребности. Мы не всегда мотивированы внутренне. Надо сказать, что внешняя мотивация — это не обязательно плохо.

Если я выращиваю овощи и фрукты у себя на огороде и сам их ем, я могу делать это на основе внутренней мотивации. Если в рамках разделения труда я специализируюсь на чем-то, излишек продаю на рынке и покупаю то, что мне нужно, вступает в дело внешняя мотивация.

Если я делаю что-то для другого человека, это внешняя мотивация. Я могу быть волонтером, работать санитаром в больнице. Сами по себе бывают и более приятные занятия, но то, ради чего я этим занимаюсь, компенсирует недостатки. Любая координация действий, помощь другому человеку, отсрочка удовлетворения и долгосрочное планирование всегда предполагают внешнюю мотивацию.

Но позитивна все-таки внутренняя мотивация. Она, как правило, оказывается в этих случаях доминирующей. А мотивировать кнутом и пряником проще. Не надо ломать голову, не надо думать, каким образом заинтересовать людей. Просто показываешь им кнут и пряник.

К сожалению, часто начальники делают не то, что лучше и эффективнее, а то, что проще. Нельзя сказать, что это совсем неэффективно. Но эффективность кнута и пряника сильно преувеличена.