«Без общения невозможно чувствовать себя живым»

Мы привычно говорим, что человек — социальное животное. Но почему?

Инна Хамитова, семейный психотерапевт: На этот счет есть много разных теорий: биологических, социальных, психологических. С точки зрения эволюции, например, понятно, что в одиночку человеку было просто не выжить. У нас ведь нет ни острых зубов, ни когтей, и победить мамонта наши предки могли, только навалившись все вместе.

В психологии все сложнее, здесь долгое время не было ясности. Но ситуация изменилась, после того как английский психоаналитик Джон Боулби сформулировал свою теорию привязанности. Высказал мысль, что отношения с другими людьми нам абсолютно необходимы — и для выживания, и для счастья.

Проблема многих психологических теорий в том, что их невозможно проверить экспериментально. Появление томографов это изменило. Психология открыла для себя приборы и взялась проверять ими теоретические выкладки. И в отношении теории привязанности результаты более чем убедительны.

Первая группа испытуемых — те, кто проходил исследование в одиночку. Они сообщали о достаточно чувствительном ударе током, а прибор фиксировал возбуждение в лимбической системе: это древняя зона мозга, которая отвечает за страх и другие базовые эмоции.

Участников из второй группы держал за руку незнакомый человек. По их оценке боль была чуть слабее, а томограф показывал, что у них активировалась еще и префронтальная кора — область контроля. То есть в присутствии незнакомца они пытались держать себя в руках и преодолеть боль.

Наверное, третью группу держали за руку знакомые?

Да, но эксперимент был организован сложнее и групп было четыре. Участников из третьей держали за руку их супруги, с которыми они были в напряженных отношениях или в процессе развода. Они чувствовали боль гораздо острее, и томограмма это подтверждала: возбуждение в лимбической системе у них было намного выше, чем в первых двух группах.

А четвертая группа — те, кого держали за руки их любимые. И они почти не почувствовали боли: возбуждение лимбической системы было минимальным.

Понимаете, что это значит? Прикосновения любящих и любимых людей оказывают успокаивающее воздействие на наш мозг. Мы не чувствуем боли, и это нам не кажется, это объективный факт, зафиксированный приборами. Конечно, это только один частный пример — просто очень наглядный и подтвержденный экспериментально, как того и требует наука.

Итак, присутствие любимого уменьшает нашу боль. Но в то время, когда нам не больно и мы в безопасности, другие нам все равно зачем-то нужны.

Это проще объяснить от обратного. Почему в Средние века отлучение от церкви, изгнание из общины были такими страшными наказаниями, почему и сегодня осужденных преступников наказывают заключением в одиночную камеру? Здесь нет физической боли, но есть сильнейшее душевное страдание! Потому что лишение общества себе подобных — это социальная смерть.

Другие люди — это наша среда обитания, без них мы как рыба без воды. Чтобы наше бытие было не только физическим существованием, мы должны встречать его подтверждение у других, получать их послания: «я тебя вижу», «я тебя слышу», «ты значим для меня».

Это те социальные «поглаживания», о которых пишет Эрик Берн, создатель транз­актного анализа?

Да, это они. Психологи много занимались общением. Берн говорит о необходимости физического контакта с другими людьми, то есть о буквальном поглаживании, объятиях или похлопывании по плечу, например, которые мы можем получить только от других.

О потребности в признании пишет также Абрахам Маслоу, один из основателей гуманистической психологии. В его «пирамиде потребностей» есть два уровня, отчетливо связанные с общением: потребность в «принадлежности», чувстве общности с другими, и потребность в признании и одобрении. Но если присмотреться, то и все остальные потребности подразумевают взаимодействие.

Чуть ниже уровень «защита и безопасность» — и мы с вами об этом только что говорили. А выше «познание» — насколько оно возможно без учителей? Признание в коллективе — одна из жизненных целей, которой большинство из нас, кроме совсем уже асоциальных типов, пытается достичь. Способы при этом могут быть разными — для кого-то это машина, дорогие часы, то, что увидят все и сразу. А кто-то делает открытие, которое смогут по достоинству оценить десять человек в мире, но для него это важные люди.

То есть нам важно получать похвалу, тешить самолюбие?

Совершенно не обязательно. Похвала, конечно, приятна. Но от людей, к чьему мнению мы прислушиваемся, мы готовы принимать и критику. Здесь важно не столько то, критикуют нас или хвалят, а то, что мы обсуждаем наше общее дело, которым мы заняты. Мы стремимся в нем совершенствоваться и считаем это дело важным для нас и для других.

Это то, что делает жизнь осмысленной, а получить этот смысл мы можем только во взаимообмене с другими людьми. Когда мы объединяемся с теми, с кем нас связывают общие интересы, стремления, представления о жизни, возникает синергетический эффект: мы вместе не сумма, мы даже не просто нечто большее.

Один плюс один — это не два, а «зеленое и круглое»: здесь происходит не увеличение количества, а изменение качества. Появляется новое качество, которое питает, «заряжает» собой всех участников процесса.

И это то, без чего нельзя быть счастливым?

Отвечу вопросом на вопрос: можно быть счастливым, не чувствуя себя живым? Без совместной деятельности, без общения можно обойтись, но без этого невозможно чувствовать себя по-настоящему живым. Счастье связано с любовью. А знать, что я люблю, можно, только если есть кто-то, кого я люблю. Но любовь не принадлежит мне или ему, она возникает между нами.

Только по взаимному отражению и проникновению с другими я понимаю нечто глубинное в себе. Мы познаем себя через других людей. Это не только про романтические отношения, это про дружбу, творчество, общение. Все это придает нашей жизни индивидуальный смысл и уменьшает экзистенциальную тревогу от ужаса смерти, от одиночества, от бесконечности Вселенной.

Когда совместно с другими мы делаем то, что важно для нас, это увеличение добра, смысла, счастья. Вселенная для нас становится более осмысленной — и это уже другая картина мира.