Платон Афинский (427–347 до н. э.), древнегреческий философ, ученик Сократа, один из основателей идеалистического направления в мировой философии. Значительная часть его сочинений написана в форме диалогов, которые посвящены, например, бессмертию души («Федон»), справедливости («Государство»), теории идей («Федр»), любви («Пир») и многим другим темам.
Будда учил, что в основе всей нашей жизни лежит привязанность к приятному (желание) и отказ от неприятного (нежелание). Когда мы не получаем то, что нам нравится, и не можем избавиться от того, что вызывает дискомфорт, мы начинаем злиться, обижаться, раздражаться… А действия, на которые нас толкают эти эмоциональные реакции, порождают еще большее страдание как в нас самих, так и вокруг нас. Вырваться из этого порочного круга можно лишь одним способом: отделить себя от своих эмоций. Осознать, что все происходящее с нами само по себе ни плохо, ни хорошо. И что мы сами вольны трактовать события и поступки как радостные или печальные.
Но мало кто знает, что подобные идеи были сформулированы и в западной культуре, - великим древнегреческим философом Платоном Афинским. Любопытно, что не только негативные, но и позитивные эмоции (бурный восторг или радость), согласно Платону, привязывают нашу душу к телу (или к «колесу жизни», как сказали бы буддисты). Так же, как печаль или гнев, острая захватывающая радость выводит нас из равновесия, затрудняет мышление, провоцирует на необдуманные поступки и в конечном счете вызывает страдания.
«Душа истинного философа бежит от радостей, желаний, печалей и страхов, насколько это в ее силах, понимая, что, если кто сильно обрадован, или опечален, или испуган, или охвачен сильным желанием, он терпит не только обычное зло, какого и мог бы ожидать, – например, заболевает или проматывается, потакая своим страстям, – но и самое великое, самое крайнее из всех зол и даже не отдает себе в этом отчета.
– Какое же это зло, Сократ? – спросил Кебет.
– А вот какое: нет человека, чья душа, испытывая сильную радость или сильную печаль, не считала бы то, чем вызвано такое ее состояние, предельно ясным и предельно подлинным, хотя это и не так. Ты, я думаю, со мною согласишься, что в первую очередь это относится к вещам видимым.
– Охотно соглашусь.
– А согласишься ли ты, что именно в таком состоянии тело сковывает душу особенно крепко?
– То есть как?
– А вот как: у любой радости или печали есть как бы гвоздь, которым она пригвождает душу к телу, пронзает ее и делает как бы телесною, заставляя принимать за истину все, что скажет тело. А разделяя представления и вкусы тела, душа, мне кажется, неизбежно перенимает его правила и привычки, и уже никогда не прийти ей в Аид чистою – она всегда отходит, обремененная телом, и потому вскоре вновь попадает в иное тело и, точно посеянное зерно, пускает ростки. Так она лишается своей доли в общении с божественным, чистым и единообразным.
– Верно, Сократ, совершенно верно, – сказал Кебет».
Фрагмент из диалога «Федон» (см. Платон «Диалоги», Азбука-классика, 2011).
