Похвала храбрости

Трудности перевода

Каким словом обозначить эту самую способность? Слово «дерзость», пожалуй, содержит негативный оттенок. В «дерзновении» его уже нет, зато получается слишком высокопарно. Психология предпочитает слова «мужество» и «смелость». Их иногда пытаются разделять по принципу «вынужденности». Мужество и стойкость принято считать скорее реакцией на внешнее давление (так мы ведем себя, когда нам или другим людям угрожает опасность). А смелость, отвага, храбрость скорее возникают из внутренних побуждений. «Смелость ближе к провокации, она означает, что мы решаемся на что-то, отстаиваем себя за пределами того, на что, как мы думали, мы способны», – считает Эльза Годар. Смелость трудна, потому что лишает нас спокойствия. Она побуждает высказывать истины, которые не всем по душе, сходить с привычного пути и пускаться в авантюры. Цена бездействия для нас слишком высока, и мы решаемся «выйти из строя».

Четкого разделения на мужественных и смелых все равно не получится, считает психолог Дмитрий Леонтьев: когда та или иная психологическая черта ярко выражена, она провоцирует нас на поиск соответствующих ей ситуаций. «Человек выраженно мужественный, который гордится своим мужеством, будет искать возможность его проявить – уместно это или нет. И неосознанно станет конструировать ситуации борьбы и конфронтации, потому что именно в них чувствует себя лучше всего. Он уверен в себе, он самореализуется, у него есть повод собой гордиться». Тут круг замыкается: в этом случае внешнее давление становится уже результатом внутренней потребности.

Тогда кого же мы можем считать смельчаками, рискующими своей спокойной жизнью ради того, чтобы превзойти самих себя? Вспомним, например, замечательных инноваторов, которых никто ведь не заставлял придумывать айфоны или фейсбуки (запрещенная в России экстремистская организация). Слишком высоко? Пожалуйста, давайте пониже. Вот, например, экономический кризис. И в вашей компании снижают зарплату и повышают нагрузку. И во всех остальных компаниях на рынке – тоже. Так может, вам потерпеть? А не добиваться адекватной оплаты. И не уходить из этой чудесной компании на свой страх и риск организовать собственное дело.

Или, допустим, ваш ребенок, которого вы мечтаете видеть успешным юристом, по вашему настоянию поступает в престижный вуз. А незадолго до первой сессии сообщает, что бросил учебу, поскольку намерен покорить мир, играя на басу в панк-рок-группе. И что тогда делать? Дать ребенку по мозгам и нестись на прием к ректору? Или – и подумать-то страшно! – купить приличную бас-гитару? Большинство из нас выберет в таких ситуациях проторенный путь. Потерпеть на работе, поговорить с ребенком и ректором. Почему? Да просто потому, что обратное означало бы рискнуть тем, что мы имеем, ради чего-то совсем не очевидного.

Без гарантий

В начале 1980-х годов в психологии появилось понятие жизнестойкость*. Одна из ее ключевых составляющих – способность принимать риск. «То есть готовность действовать без гарантии успеха, с учетом того, что даже негативный опыт полезен. А полной гарантии, как известно, не существует», – объясняет Дмитрий Леонтьев. Те, кто избегает действовать без гарантий успеха, оказываются в результате гораздо более уязвимы перед стрессами. А ведь в конечном счете то самое качество, о котором мы ведем речь, будь оно смелостью, дерзостью или мужеством, лежит в основе одной из стратегий сопротивления стрессу.

Таких стратегий всего две: «сражайся» или «беги». Для того чтобы убежать или спрятаться, смелость вряд ли нужна, а вот для того, чтобы принять бой, нужна, и даже очень. Конечно, хотелось бы знать, какую из этих стратегий считает оптимальной наука – вдруг и без смелости как-нибудь можно обойтись.

«Природа устроена так, что вид в состоянии справиться с различными стрессовыми воздействиями, если имеет несколько вариантов реакции: не одни выживут и победят, так другие, задача выживания в итоге все равно выполняется, – подчеркивает Дмитрий Леонтьев. – И поэтому вид, где все сплошь храбрые и мужественные, неизбежно в проигрыше – как и тот, где все сплошь осторожные и робкие. В выигрыше – то племя, тот вид, та группа, где представлены разные типы индивидов с разными чертами, с разными типами реакций».

Это, разумеется, не дает ответа на вопрос, следует ли сражаться или бежать в каждой конкретной ситуации. Но, как ни странно, к нему приближает. Потому что то, что справедливо в отношении целого вида, справедливо, очевидно, и в отношении одного человека. И тот, кто рефлекторно кидается на любого противника с кулаками, неизбежно наткнется однажды на более крепкий кулак. А тот, кто привык отсиживаться, будет однажды застигнут неприятностями и в самом надежном убежище. И лишь разнообразие вариантов реакции повышает наши шансы на успешное преодоление стрессов. А потому смелость, наряду с осторожностью, нам без преувеличения жизненно необходима.

Страх конфликта

Почему тогда нам так часто недостает столь жизненно необходимой смелости? Одна из причин – страх конфликта, указывает психотерапевт Шарль Ройзман (Charles Rojzman). «Мы часто путаем конфликт с насилием, – констатирует он. – Между тем конфликт – это возможность конструктивно обозначить несогласие, не отрекаясь от своей точки зрения и не пытаясь подчинить другого человека, не считая его дураком или монстром».

Да, наши решения неизбежно сталкивают нас с реакцией окружающих. И чем более дерзко мы поступаем, тем выше риск того, что другие нас осудят, оттолкнут. Во многом, кстати, из-за того, что наши действия ставят их лицом к лицу с их собственной жаждой перемен, отважиться на которые они себе не позволяют. «Ненасильственный конфликт часто неизбежен, если мы настойчиво пытаемся стать теми, кем хотим. Но он же – единственный способ сохранить одновременно и нашу личность, и связи с теми, кто нам дорог», – утверждает Шарль Ройзман. В противном случае есть опасность скатиться к подчинению (я подчиняюсь тому, чего от меня ожидают, и меня как личности больше нет) или к бунту (я живу в состоянии реакции на желания окружающих, а не в согласии с моими собственными желаниями). В любом случае все остаются в проигрыше. А ведь «когда нам не удается реализовывать наши жизненные цели, нас охватывает отчаяние», – уверен Шарль Ройзман.

Сделать шаг

Первоисточником нашей жизненной энергии принято считать смысл. Такой точки зрения придерживался, например, психолог Виктор Франкл (Viktor Frankl). Именно смысл позволяет каждому из нас черпать в самом себе волю, творческие способности, стойкость. Лишившись его, мы неизбежно лишаемся всякой мотивации к действию. Конечно, не все и не всегда способны сказать, какой смысл ими движет. Иногда мы понимаем это, лишь оглядываясь назад и обнаруживая яркую нить, пронизывающую ткань нашей жизни. Но мы всегда замечаем, как определенные поступки наполняют нас радостью и энергией. Это случается, когда мы совершаем то, чего и хотели в самой глубине души. И позволить себе быть смелее в конечном счете означает пуститься на поиски своего смысла жизни. С чего начать? С малого. «Первый смелый поступок — это выйти из толпы и сказать: «Я – это я, – подсказывает Эльза Годар. – Такая, какая я есть, вне зависимости от норм и правил, руководителей и экспертов, духовных лидеров и телеведущих». Осознать и признать свои чувства и желания – это и есть первый шаг. «Жизнь смелого человека предполагает также переосмысление того, что диктуется средой, – продолжает Эльза Годар. – Это способность думать об окружающем мире и своем месте в нем. Способность не склонять голову. Способность, наконец, бросать себе вызов, а не считать, что все усилия заранее обречены. И не слушайте тех, кто говорит, что вы ничего не добьетесь! Мы все рождаемся с какими-то внутренними импульсами. И самое большое и горькое поражение – не пытаться им последовать».

И – да, мы можем обрести настоящую любовь, и путешествовать по дальним странам, и все бросить, чтобы начать заново. Можем что-то исправить у себя во дворе, на работе и даже в стране. Как высоко поставить планку – зависит только от нас самих. Лишь бы хватило смелости.

* S. Maddi «Hardiness: Turning Stressful Circumstances into Resilient Growth» (Springer, 2012).