Недавно я гостил у родственников в Волгограде. Гуляя вечером с восьмилетним племянником Вадимом, привезенным на семейное торжество из Петербурга, мы обнаружили улицу Павлика Морозова. «Это герой Сталинградской битвы?» — спросил смышленый племянник, успевший уловить главный принцип наименования местных улиц.
По возможности избегая политических оценок и кровавых подробностей, я изложил печальную судьбу Павлика. Вадим подумал, а потом решительно заявил: «Это неправильно! Его, конечно, жалко, но нельзя называть его именем улицу. Он не герой!» — «Ну а кто, по-твоему, герой?» — «Бэтмен!»
- Физический героизм — способность рисковать жизнью или здоровьем ради высоких целей.
- Моральный героизм — готовность идти наперекор нормам и правилам, отстаивая свои убеждения.
- Витальный героизм — постоянное преодоление собственных физических или душевных недостатков.
Далее последовали кандидатуры Джека Воробья, Гарри Поттера и Фродо Бэггинса. С героями из реальной жизни у Вадима возникли серьезные трудности. У меня, впрочем, тоже. После долгих раздумий он наконец вспомнил Юрия Гагарина. А я рассказал ему про Шаварша Карапетяна. Но оба мы чувствовали, что тема нуждается в более глубоком исследовании.
Наутро племянник потребовал поискать героев в интернете. По запросу «героизм» — поисковик выдал заклинание в онлайн-игре (оно повышает скорость ведения боя на 30%). Вадим погрустнел. «Я не понимаю. Кто и как решает, герой человек или нет? И откуда берется героизм? Надо разобраться». Я пообещал, что разберусь.
Удел человеческий
Философы часто называют Античность «детством человечества». Многие философские и эстетические воззрения древних греков выглядят сегодня и правда по-детски. Если вдуматься, то большинство античных героев — немножко «бэтмены», в том смысле, что наделены изначально сверхчеловеческими способностями.
«В нашей логике нужно совершить подвиг, чтобы стать героем, — поясняет философ Валерий Губин. — В древнегреческой культуре все обстояло ровно наоборот. Нужно было быть героем, чтобы совершать подвиги. А героями становились, так сказать, по праву рождения. В мифах герой — тот, кто рожден от любви бога и смертной».
Но и с подвигами все не так просто. Возьмем Геракла: он, конечно, истребил немало зловредных тварей и расчистил Авгиевы конюшни, но изрядная часть его подвигов далека от наших представлений о героизме.
Зачем было красть яблоки в саду Гесперид или пояс у царицы амазонок, да еще и убивать при этом массу народа? Да, этого требовала служба у царя Еврисфея, но какой уж тут подвиг — стыдиться впору...
Героизм в Древней Греции — во многом «искусство для искусства». Поступок, связанный с опасностью и превосходящий пределы человеческих сил, — уже подвиг. И эллины таким поступком восхищались, простодушно забывая, что возможности их героев превосходили человеческие.
Впрочем, и у древних греков, и у других народов героизм всегда считался именно человеческим уделом. Боги бессмертны и, следовательно, ничем не рискуют. Даже искупительная жертва Иисуса Христа — возможно, самое героическое деяние в истории, — это поступок не бога, а богочеловека.
«Вижу цель»
Военный летчик, признанный лучшим асом-истребителем в истории, участвовал в 825 воздушных боях и сбил 352 самолета противника. Он без колебаний вступал в схватку с превосходящими силами врага. В 1945 году за один только день он уничтожил 11 неприятельских самолетов. В другой раз он был сбит в тылу врага.
При приближении отряда противника пилот притворился тяжелораненым. Уловка сработала, его отправили в штаб в кузове санитарного грузовика. Летчик обезвредил единственного конвоира и выпрыгнул из машины на полном ходу. Вечером того же дня он пересек под огнем линию фронта и вернулся в свою часть. И утром вновь отправился в бой... Согласитесь, трудно не считать этого человека героем. А теперь уточним: летчика звали Эрих Хартманн, и был он пилотом германских ВВС — люфтваффе.
Мы понимаем под героизмом экстраординарное поведение, продиктованное высшими целями. Но что нужно считать такими целями?
«Разумеется, есть высшие, универсальные ценности. И продиктованные ими поступки будут считаться героическими в любой культуре, — объясняет Валерий Губин. — Например, спасение человеческой жизни. Но есть и ценности, присущие каждой конкретной социальной системе. Они меняются по мере развития общества, и с ними меняется представление о героизме. Достаточно вспомнить того же Павлика Морозова или Алексея Стаханова — кому сейчас придет в голову назвать их героями? А ведь их имена были священными для миллионов людей».
Война в этом смысле стоит особняком. Как всякая экстремальная ситуация, она создает героев, хотя героизм одной стороны смертельно опасен для другой.
«Лично для меня герой — скорее тот, кто и на войне находит возможность спасать жизни, нежели тот, кто идет на смерть, чтобы убить как можно больше врагов, — говорит психолог Дмитрий Леонтьев. — Но в ситуации войны все становится черно-белым: победа — хорошо, поражение — плохо, и никакие средства не чрезмерны.
К сожалению, эта логика действует и в случае с террористами. Вспомним ликование в Палестине после терактов 11 сентября или прославление смертников, подрывающих себя в автобусах. Для тех, кто ведет священную войну против неверных, террористы — герои. Трагедия в том, что с другой стороны «солдатами» выступают ничего не подозревающие мирные люди».
Порог героизма
Будем надеяться, что мы все-таки способны, если захотим, отличить добрые цели от дурных. Как узнать, достанет ли у нас мужества стать героем?
«Думаю, правильнее всего говорить о героизме, когда человек совершает нечто превосходящее его возможности: физические, психические, духовные», — полагает экзистенциальный психотерапевт Светлана Кривцова.
Дмитрий Леонтьев добавляет, что возможности у нас разные, а потому и «порог героизма» индивидуален.
Об этом, в сущности, исторический анекдот, пересказанный психологом Виктором Франклом: «Во время Первой мировой войны военный врач, еврей, сидел в окопе со своим приятелем, не евреем, полковником-аристократом, когда начался сильный обстрел. Полковник поддразнил приятеля, сказав: «Боитесь ведь, а? Еще одно доказательство превосходства арийской расы над семитской». «Конечно, боюсь, — ответил врач, — но что касается превосходства, то если бы вы, мой дорогой полковник, боялись так, как я, вы бы давно уже удрали»*.
Психологии героизма посвящено не так много исследований. Изучать ее нелегко: нельзя же из научного любопытства создать в лаборатории реальную угрозу жизни.
Поэтому героическое поведение исследуют «задним числом», что, по мнению Дмитрия Леонтьева, не всегда ведет к успеху: «В каком-то смысле героический поступок создает новую личность. И возвращение назад, к моменту проявления героизма, не обязательно дает нам знания о психологии человека, его проявившего».
Тем не менее есть вполне убедительные классификации героизма. Психолог Синтия Пьюри (Cynthia Pury), к примеру, предлагает выделять три типа отваги**.
- Первый — физический героизм, когда человек рискует жизнью либо здоровьем ради высоких целей.
- Второй тип — моральный героизм, когда человек идет наперекор общепринятым нормам и правилам. Характерный пример — герой пьесы Александра Гельмана «Протокол одного заседания» (и снятого по ней фильма «Премия»), который требует не премировать его бригаду, поскольку премия не заработана.
- И наконец, героизм витальный. Он подразумевает преодоление человеком собственных физических или психических недостатков (фобий, зависимостей), даже без особых последствий для окружающих.
Самым ярким примером может служить судьба британского ученого Стивена Хокинга. Боковой амиотрофический склероз полностью лишил его возможности двигаться и говорить, но Хокинг не только не сдался, но и стал одним из крупнейших физиков современности.
Конечно, Хокинг — уникум, но любой человек с ограниченными возможностями, который, преодолевая свои ограничения, живет полной жизнью и радуется каждому дню, или алкозависимый, раз и навсегда бросивший пить, — тоже герои.
Шаварш Карапетян
Многократный рекордсмен и чемпион мира по подводному плаванию Шаварш Карапетян 16 сентября 1976 года оказался на берегу Ереванского озера в тот момент, когда троллейбус рухнул с моста в воду. Карапетян прыгнул в озеро, сумел разбить окно троллейбуса и пробраться в затопленный салон.
Он нырял более 20 раз — на 10-метровую глубину, в холодную воду при нулевой видимости из-за поднявшегося со дна ила. И спас 20 человек. Переохлаждение вызвало двустороннее воспаление легких, а порезы привели к сепсису.
Он не только выжил, но и смог вернуться в большой спорт и установить еще один мировой рекорд. Однако этот подвиг не единственный. Еще до этого он ехал с группой спортсменов с тренировочной базы, когда на горной дороге автобус заглох.
Водитель поставил машину на ручной тормоз и вышел осмотреть двигатель. В этот момент тормоз отказал, и автобус покатился в пропасть. Карапетян сидел ближе всех к кабине водителя. Он разбил стекло, запрыгнул на водительское сиденье и, выкрутив руль, развернул автобус поперек дороги, чем предотвратил катастрофу.
А в 1985 году он проник в горящее здание и вынес из огня несколько человек во время пожара в спортивно-концертном комплексе в Ереване. Шаварш Карапетян не видит ничего удивительного в своей судьбе. Ненормальным, с его точки зрения, было бы безразличие в тех ситуациях, где другим нужна помощь.
Елизаветa Глинкa
Врач-реаниматолог и специалист в области паллиативной медицины (улучшение качества жизни больных в ситуациях, когда излечение невозможно), Елизавета Глинка заботилась о тех, о ком позаботиться некому. О стариках, про которых забыли даже их дети, о бездомных, к которым отказываются приезжать врачи, об умирающих, которым не находится места в больницах.
Команда «доктора Лизы» каждый день имела дело с болью, страданиями и отчаянием в такой концентрации, которую большинство из нас не в состоянии даже представить. И каждый день их стараниями боли, страданий и отчаяния становилось меньше.
Елизавета Глинка писала о своих пациентах и своей работе так: «Они улыбаются, когда их держишь за руку. Успокаиваются оттого, что есть те, кто, не давая надежду, не отнимает ее. Пишут, звонят, ждут, любят. Это живые, страдающие люди, отличающиеся от нас с вами только тем, что знают свой оставшийся срок жизни. У кого-то короче, у кого-то длиннее. Нельзя запретить любить. Нельзя и заставить. У каждого — свой выбор… Мы пытаемся помочь тем, кому не поможет уже никто. Вне зависимости от вероисповедания, происхождения и социального статуса. Помогите нам помочь им. Спасибо. Доктор Лиза».
25 декабря 2016 года Елизавета Глинка погибла в авиакатастрофе. Но ее имя стало символом современного героизма — в 2020 году в прокат вышел художественный фильм «Доктор Лиза» с Чулпан Хаматовой в главной роли.
Сергей Сотников
Аэропорт Ижма официально перестал существовать в 2003 году. В обязанности единственного оставшегося сотрудника, Сергея Сотникова, входило поддержание в рабочем состоянии только вертолетной площадки.
Взлетно-посадочная полоса вертолетам не нужна, но на протяжении десяти лет Сотников каждый день приводил и ее в порядок: чистил, вырубал пробивавшийся сквозь бетон кустарник. Гонял местных жителей, складывавших на полосе заготовленные дрова. Зачем? «Просто для себя. Чтобы приятно было», — сказал сам Сотников в одном из интервью.
7 сентября 2010 года на борту самолета, выполнявшего рейс из якутского аэропорта Полярный в Москву, из строя вышло все электрооборудование. Не имея даже представления, где они находятся, пилоты решили снижаться для аварийной посадки. И, выйдя из облаков, вдруг обнаружили свободную полосу. Она оказалась слишком короткой для Ту-154, и самолет съехал в подлесок. Но в остальном посадка прошла почти идеально, никто из 72 пассажиров и 9 членов экипажа не пострадал.
Сергей Сотников был награжден почетными грамотами Республики Коми и Федерального агентства воздушного транспорта, стал лауреатом премии «Своя колея» имени Владимира Высоцкого; а пользователи одного из популярных сайтов в знак признательности собрали 300 тысяч рублей и подарили ему снегоход.
Профессиональные герои
Работа многих людей — спасателей, пожарных, полицейских — непосредственно связана с риском. И те, кого раньше было принято называть «людьми героических профессий», находятся под пристальным наблюдением психологов, стремящихся лучше понять истоки героического поведения.
«Одна из важнейших характеристик таких людей — стрессоустойчивость, — объясняет Дмитрий Леонтьев. — А если говорить шире, то жизнестойкость».
По мнению психолога Сальваторе Мадди (Salvatore Maddi), который ввел это понятие в научный обиход, жизнестойкость включает в себя три компонента: убежденность, что быть в гуще событий полезнее, чем оставаться в стороне; понимание, что попытка влиять на события всегда предпочтительнее пассивности; и наконец, принятие риска, готовность действовать без гарантии положительного результата.
Те, кто обладает таким набором качеств, устойчивы к стрессам и в экстремальных ситуациях действуют быстрее и эффективнее***.
Но можно ли считать их действия героизмом?
«Выносить людей из огня — часть работы пожарного, а совершать аварийные посадки — работы пилота, — рассуждает Дмитрий Леонтьев. — И когда в экстремальной ситуации они ведут себя безупречно, это заслуживает глубочайшего уважения. Но они делают именно то, что и должны делать, к чему их готовили — а не выходят за рамки собственных возможностей. Вспомним «Семнадцать мгновений весны»: Штирлиц — рыцарь без страха и упрека, но он выполняет свою работу. А настоящий герой — профессор Плейшнер».
Характер или среда?
Существуют ли свойства характера, повышающие вероятность героических поступков?
«Подвиг непредсказуем, и я бы не стал говорить о конкретных чертах, — отвечает Дмитрий Леонтьев. — Скорее можно искать внутренние источники героизма. Когда ситуация требует вжаться в землю, герой встает во весь рост. Он преодолевает сопротивление обстоятельств, собственного тела и собственной психики. Такой поступок невозможен без точки опоры. Но ее не найти вовне. Герой обретает точку опоры внутри себя, в собственной философии, в своей системе ценностей».
Психолог Филип Зимбардо (Philip Zimbardo) тоже не склонен объяснять героизм чертами характера. Он полагает, что героизм имеет больше отношения к среде, чем к личности, и, если создать нужные условия, многие будут вести себя как герои.
Это подтверждает статистика: после 11 сентября пассажиры американских самолетов не раз, рискуя жизнью, помогали задерживать подозреваемых в терроризме. Изменились социальные установки, и ответственность за безопасность полета теперь чувствует не только экипаж.
Зимбардо руководит образовательным проектом «Вообразить себя героем» (Heroic Imagination Project)****. Его цель — убедить детей и подростков, что героизм — не удел избранных (героев в античном понимании), что героем может — а в иных ситуациях и должен — стать каждый.
«Мне кажется, что экзистенциальное понимание героизма как преодоления внутренних ограничений противоречит идее Зимбардо, — говорит Светлана Кривцова. — Готовность к подвигу годами воспитывали в советских детях, но результатом этих усилий стало ощущение, которое выразил Веничка Ерофеев: «Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы мне прежде показали уголок, где не всегда есть место подвигам»*****.
Возможно, готовность к подвигам — не самая верная цель? Тем более что сегодня одни становятся героями, потому что другие не выполнили свои обязанности.
«Мы восхищаемся героизмом, к примеру, летчиков, посадивших неисправный самолет, — говорит Валерий Губин. — Но ведь этот самолет отлетал свое еще 10 лет назад и вообще не должен был подниматься в воздух. Многие подвиги порождены нашей общей безответственностью. И их сокращение было бы свидетельством нормального развития общества».
Один подвиг и вся жизнь
Современное понимание героизма предполагает скорее не один конкретный поступок, а общую линию поведения, в один голос говорят эксперты.
«Однажды я был свидетелем задержания преступника, — приводит пример Валерий Губин. — Он шел прямо на милиционера, наставившего на него пистолет. Шел с ухмылкой и цедил: «Ну что, стрелять будешь? Стреляй!» Мне вдруг пришло в голову, что этот человек — безусловный герой в своей системе координат. И что героизм одного конкретного поступка возможен для каждого. Это природное, почти животное проявление. А человеческое — это любовь, терпение, доброта. Их не утвердить одним шагом, их нужно утверждать всей жизнью».
«Свобода, добро, любовь не имеют причин в человеческой природе. Они сохраняются до тех пор, пока мы прилагаем усилия, — добавляет Дмитрий Леонтьев. — И хотя повседневный героизм — скорее метафора, тот, кто каждый день за шиворот поднимает себя над собой, — настоящий герой».
«Мы можем быть довольны своим поступком и даже гордиться им, если мы доросли до него, если усилия адекватны нашим возможностям, хотя это и не подвиг, — объясняет Светлана Кривцова. — Подвиг же там, где ресурсы уже на нуле. Самый большой героизм — героизм «быть», когда уже нет «могу». Просто быть, изо дня в день, когда действительно невозможно, нет сил, нет здоровья. Не спиться, не отступить, не впасть в депрессию — быть».
Пытаясь приблизиться к пониманию героизма, я спрашивал своих друзей и коллег, кого они считают сегодняшними героями (о тех, кого называли чаще других, мы написали в этой статье). Оказалось, настоящие герои для нас — те, кто проявляет мужество каждый день. И более того, считает невозможным поступать иначе. Не уверен, что моему племяннику это понравится. Зато он узнает, что герои есть не только в вымышленном мире, хотя их не всегда легко распознать.
* В. Франкл «Человек в поисках смысла» (Прогресс, 1990).
** C. Pury «The Psychology of Courage: Modern Research on an Ancient Virtue» (APA, 2010).
*** S. Maddi, D. Khoshaba «Hardiness and Mental Health». Journal of Personality Assessment, 1994, vol. 63, № 2.
**** heroicimagination.org
***** В. Ерофеев «Москва–Петушки» (Захаров, 2007).
