«Дочери семь, сыну десять. У меня были очень жесткие родители, и я не хочу так же общаться со своими детьми. Пытаюсь с ними договориться, но и это невыносимо — мы постоянно торгуемся».
Юлия Гиппенрейтер: Автор письма хочет отказаться от модели, которую использовали ее родители. Она так настрадалась от них, что наверняка очень сильно ушла в другую сторону, потеряв позицию авторитета. Авторитарность и авторитетность — разные вещи. Она перестала быть для детей авторитетом, то есть человеком, слова и чувства которого уважают, почитают, принимают, к кому прислушиваются.
Общаться с ребенком — значит приучать его к правилам. Как организовать быт, распределить домашние обязанности, научить гигиене, — в семье должен быть целый список непререкаемых правил. Если вы ведете бесконечные переговоры, повторяя одно и то же, — значит, время уже упущено или у вас не очень получается следовать золотому принципу: «Если что-то не работает, сделай по-другому».
С другой стороны, общаться с ребенком — это значит выстраивать с ним гармоничные отношения. В первую очередь необходимо позаботиться о том, чтобы они были дружескими. У родителей, особенно авторитарных, вообще нет в сознании этого действия — пойти навстречу ребенку, прислушаться к его потребностям, трудностям, учесть его состояние, уступить, особенно в сакральном вопросе «А можно я сегодня не пойду в школу?».
Но как только родитель проявляет чувствительность к ребенку, предварительно взвешивает, нужно ли сейчас настаивать, требовать или прислушаться к его просьбе что-то сделать, куда-то пойти (с чем вообще-то он не очень согласен), все меняется. Если же ваш принцип: «Я сказала — и все», тогда никакой дружбы не получится, нет доброжелательности.
Важно слушать, учитывать, иногда уступать, а главное — вести с ребенком беседу так, чтобы он доверительно сообщал вам, что у него за душой. Есть масса ситуаций: учительница отругала, влепила двойку, контрольная была — если он все это вам расскажет, у вас появится шанс ему помочь. И тогда вы получите сразу два бонуса: во-первых, поможете, а во-вторых, у вас наладятся отношения.
Общаться с ребенком важно в позитивном ключе. Еще, безусловно, необходимо учитывать «зону ближайшего развития»: если ему трудно одному что-то сделать, вы делаете это вместе. В первой книге («Общаться с ребенком. Как?» Прим. ред.) я уделяю этому «давай вместе» много времени.
Вы распределяете обязанности, он видит, что вы помогаете, вместе вы делаете все быстрее, и у него не появляется оскомины от того, что опять беспорядок, а он один не может с этим справиться.
Почему родители, особенно жесткие, боятся уступить? Они считают, что ребенок возьмет это в привычку
Вникая в нужды детей, важно не жертвовать своим положением, своей позицией, точкой зрения. В семье есть непреложные запреты, их не нарушают ни дети, ни взрослые. Примеры. «Никакой грубости в семье» — естественно, вы не демонстрируете ее сами.
«Есть только за столом» — если ребенок не хочет есть, пусть не ест, но и не хватает куски. «Дети ложатся спать в 10 вечера» — 5–10 минут возможны, но если раскачка идет в два часа, простите, вы сами виноваты. Конечно, бывают исключения. Если папа месяц отсутствовал дома и приедет только в 11, можно и задержаться. Или на Новый год. Почему бы не разрешить встретить его детям 7–8 лет?
Это такие случаи, когда мы слышим ребенка и уступаем, и такие нарушения правил никого не избалуют, не нарушат обычного режима. Почему родители, особенно жесткие, боятся уступить?
Они считают, что ребенок сразу же возьмет это в привычку. Хотя на самом деле просто нужен разговор: «Тебе не хочется идти спать, наверное, есть причины, давай разберемся; вообще-то, в школу полагается ходить каждый день, я могу уступить, но это исключение из правил…» Позитивный настрой — обязателен.
Чтобы уступать и слушать, нужно знать, когда, в чем и как. Это похоже на то, как рыбак вытаскивает рыбу на спиннинге. Рыба клюнула, причем большая рыба, — если дернуть очень сильно, она может сорваться с крючка (если мы «дернем» ребенка, он сорвется с крючка и перестанет слушаться).
Процесс вылавливания происходит постепенно, чередуется два разных маневра — отпускаем, подтягиваем, отпускаем, подтягиваем… И это долгосрочное воспитание, не на один день.
«Наша 15-летняя дочь требует, чтобы ей разрешили поздно приходить домой. Говорит, что ее подружкам можно... Что нам делать?»
Юлия Гиппенрейтер: Надо понимать, чего хочется девочке, к чему она рвется: к самостоятельной жизни, самоопределению; насколько сильно охвачена эротическим мотивом, любовью, хочется ли ей нравиться, иметь бойфренда, в том числе и потому, что «у всех уже есть».
Проблема самооценки — «я уродина» или «я нравлюсь». На вопросе общения с мальчиками сходится в фокус очень много потребностей и переживаний. Их надо знать, и их надо обсуждать с ребенком. Причем готовиться к этому заранее. Уже в 8, 9 лет говорить о мальчиках, кто, кому нравится и почему.
Если между мамой и дочерью по каким-то причинам обозначилась пропасть, нужно немедленно становиться другом девочке. И понимать, что риски неизбежны — нужно отпускать на Новый год с ночевкой, гулять в неизвестно какой компании… Главное, чтобы она что-то рассказывала, а она не будет рассказывать, если мать начнет ее осуждать или пугать.
Я описываю в книге такой случай: мой 15-летний сын шел в горы. Я говорила ему, что буду сильно переживать, там же опасности: трещины, пропасти. Он отвечал, что я только хуже ему делаю своими словами. И тогда я вспомнила, как сама уезжала кататься на Эльбрус и мне близкий человек говорил: «Я беспокоюсь за тебя».
Можем ли мы пойти им навстречу и тем самым показать, что мы на их стороне, — вот в чем вопрос
Так вот, когда мы попали на участок, где можно было кататься, но он был весь в трещинах, я вспомнила этого человека и не полезла, подумала: зачем мне его расстраивать? Вы выразили свое переживание — это важно, оно будет охранять ребенка от опасностей.
Но запрещать кровь из носа не получится — у них больше энергии, они начнут обманывать. Здесь приходится идти на риск, но советовать «ходить на риск» никто не имеет права, это выбор каждого родителя, в какой степени и в какой ситуации он решится на это.
Доброжелательные, доверительные отношения очень вам помогут, они снимут часть вашей тревоги, потому что девочка расскажет вам больше. С ребятами надо дружить, надо их понимать и понимать, что очень дорогое и близкое они доверят в исключительных случаях, если мы будет себя вести благородно, а не авторитарно, тупо настаивая на том, что считаем нужным.
Что обычно говорят родители? «Ты пропадешь, тебя выгонят из школы, будешь работать дворником, уборщицей». Это страх родителей, и они запугивают им ребенка. Не понимая, что сиюминутная ситуация намного важнее и весомее для ребенка, чем какие-то заоблачные дали, — они не видят так далеко, как могут видеть родители, и для них гораздо важнее разрешить ситуацию здесь и сейчас.
Можем ли мы пойти им навстречу и тем самым показать, что мы на их стороне, — вот в чем вопрос.
«После того как моя семилетняя дочь устроила истерику в магазине, я не сдержалась и треснула ее по губам. Самое ужасное, что со мной это случилось не в первый раз. Чувствую себя виноватой. Единственное, что смогла сделать, — извиниться перед ней».
Юлия Гиппенрейтер: Отвечу конкретно этой маме — непозволительно бить ребенка, тем более по лицу, — это оскорбление. Еще более непозволительно — не в первый раз. И извинение ничем не улучшило ситуацию. Как если бы на операции отрезали не ту ногу и просто извинились.
Маме девочки необходима помощь психолога, у нее очень сложная ситуация — ее личная, внутри нее, и поэтому она такие отношения строит с ребенком. Примерно такой же случай я описываю в книге, когда девочка подходила к стене и билась об нее головой. Когда ее спрашивали, почему, она отвечала, что она плохая и должна себя наказать.
Оскорбительное поведение со стороны взрослых приучает детей к тому, что они не люди, с ними можно обращаться как угодно, и они будут давать с собой обращаться кому угодно как угодно. В книгах я довольно подробно разбираю сцены, которые устраивают дети, и рассказываю, что надо делать в таких ситуациях.
