Самая опасная, по мнению большинства родителей, ситуация — встреча с насильником на улице. Преступник обычно выбирает безлюдные места: парки, пустыри, подвалы, подъезды, или врывается в квартиру, удостоверившись, что в ней нет взрослых. Нередко насильник использует оружие (пистолет, нож или муляж) или просто запугивает ребенка. Это могут быть прямые угрозы («Я тебя убью») или манипуляции типа «Если пикнешь или скажешь кому-то хоть слово, то я убью твоих родителей (брата, сестру), и ты будешь виновным в их смерти».
В этот момент дети нередко испытывают оцепенение, чем и пользуется преступник. Довольно часто ребенок потом спрашивает себя, мог ли он что-то сделать по-другому, и «застревает» в состоянии самобичевания. Поэтому, узнав о насилии, взрослые первым делом должны поддержать ребенка, подчеркнуть, что он молодец, все сделал правильно, остался жив и поделился со взрослыми случившимся.
Завершить эмоции
У ребенка, пережившего насилие, сохраняется незавершенность эмоций по отношению к обидчику. Незавершенные эмоции сохраняются в теле и могут привести как к мышечному возбуждению, так и к мышечному «замораживанию», апатии, депрессивным состояниям, регрессии, которая происходит потому, что ребенок постоянно испытывает чувство беспомощности, безысходности. Типичные фразы людей в таком состоянии — «Я ни на что не могу повлиять», «А что я могу?», «Ничего изменить нельзя», «У меня нет сил». Нередко дети (особенно мальчики) «убегают» от этой беспомощности в компьютерные игры, где нет физического взаимодействия и ответственности за реальные действия.
Ребенок загоняет вглубь, вытесняет в бессознательное тяжелые эмоции. Бесспорно, лучше обратиться к специалисту, который имеет опыт работы с детьми, пережившими насилие, но если такой возможности нет, можно попробовать помочь ребенку выразить свои эмоции. Для этого можно взять боксерскую грушу или подушку и дать ребенку возможность направить его агрессию по отношению к обидчику на эту грушу или подушку.
Иными словами, ее можно (и нужно) бить до тех пор, пока эмоция не ослабеет, а объект не перестанет представлять для ребенка интерес. Если удастся добиться того, чтобы обидчик перестал занимать центральное место в мыслях и страхах ребенка, ему будет гораздо легче перевернуть эту страницу своей жизни и идти дальше.
Другой способ извлечь вытесненные эмоции — поднос (железный или жестяной). Ребенок может, представив в образе подноса того, кто причинил ему боль, бросить на пол своего обидчика и на выдохе прокричать: «Уйди!» Шум, возникающий при падении подноса, провоцирует дополнительное эмоциональное включение ребенка и стимулирует выход вытесненных эмоций.
Первоначально, как показывает практика, ребенок бросает поднос неуверенно и едва произнося слова. Но поддержка близкого взрослого позволяет ребенку в полную силу постепенно войти в этот процесс и таким образом не только вытянуть незавершенные эмоции, но и завершить их.
Разговаривая с ребенком, нужно показать ему, что совершивший насилие — слабый и озлобленный человек, лишенный любви
Надо сказать, что мальчики и девочки по-разному переживают насилие. У мальчиков общество и родные так или иначе формируют представление о себе как о защитнике, бойце, победителе, поэтому ощущение того, что его сексуально использовали, для мальчика, возможно, еще более травматичный опыт, чем для девочки. У него возникает, с одной стороны, чувство собственной слабости и несостоятельности, а с другой — неполноценности себя как представителя мужского пола и в ряде случаев — утрата уверенности в его природной сексуальной ориентации.
Часто первый вопрос, который задает мальчик психологу: «Я теперь не такой, как все? Теперь я гомосексуалист?» Задавая этот болезненный и трудный вопрос, мальчик ждет от взрослых подтверждения того, что произошедшее с ним не нарушило его мужественности, не поставило под сомнение его маскулинность.
Ответственность по закону
Добровольные сексуальные отношения между лицами, не достигшими совершеннолетия, не наказуемы. Но если подросток, достигший 14 лет, совершил насильственные действия сексуального характера, его могут привлечь к уголовной ответственности.
Уголовно наказуемы также и любые действия сексуального характера, если их совершает совершеннолетний в отношении подростка, который еще не достиг возраста согласия (возраста, с которого согласие на сексуальные отношения признается законом). В России, Украине и других странах Восточной Европы и Центральной Азии этот возраст установлен в 16 лет, в то время как совершеннолетними граждане признаются по достижении 18 лет.
Освобождение через сожаление
Однако даже завершенная эмоция агрессии может привести к развитию деструктивных жизненных сценариев у ребенка. Поэтому следующим шагом помощи должно стать преобразование эмоции агрессии, ненависти в эмоцию сострадания насильнику. В таком случае ребенок сохраняет неприятие действий агрессора, но испытывает снисходительность к его душевной болезни.
Разговаривая с ребенком, нужно показать ему, что совершивший насилие — слабый и озлобленный человек, лишенный любви: «Как ты думаешь: человек, который способен на насилие над ребенком, — это сильный человек или слабый? Может он быть добрым? А злость на весь мир откуда берется? Наверное, он никому не был нужен? А вот если бы родители любили его, когда он был маленьким, он мог бы стать добрым?.. Жаль, что не все родители любят своих детей... Иди ко мне (обнимите при этом ребенка), потому что нам с тобой действительно повезло, мы знаем, что такое любовь. Ты у меня самый дорогой сын (или дочь), и нет никого дороже для меня во всем мире. Я тебя очень люблю...»
Человек, к которому мы чувствуем сожаление, перестает представлять для нас угрозу, мы уже не боимся его, а соответственно, он утрачивает значимость в наших глазах. Но важно, чтобы и мы, и ребенок по-прежнему осуждали поступок насильника, чтобы не попасть в ловушку «стокгольмского синдрома» (когда жертва полностью оправдывает как личность агрессора, так и все его действия).
Ребенок не виноват!
Роль родителей в преодолении травмы ребенка чрезвычайно велика. Нередко именно родители усугубляют ситуацию и способствуют развитию посттравматического синдрома. Прежде всего тем, что обвиняют своего ребенка в том, что произошло. Родители должны помнить, что ребенок в сексуальном взаимодействии со взрослым не может быть виновным, поскольку психологический ресурс у него заведомо меньше, чем у взрослого. Ответственность за любую форму насилия в отношении ребенка всегда лежит на старшем; каким бы провокационным или легкомысленным ни было поведение ребенка (или его внешний вид), никто не имеет права на насилие, тем более сексуальное.
Родителям придется сначала самим примириться со случившимся, чтобы потом, не упоминая о прошлом, поговорить о том, как ребенок может обезопасить себя в будущем. Если родители переживают состояние горя и не могут никак из него выйти, то они постоянно возвращают ребенка в травмирующее событие, придавая ему дополнительную значимость. В этой ситуации родители нуждаются в срочной психологической помощи, например методами арт-терапии.
«С вами все будет в порядке!»
Весной 2005 года двое молодых людей, Кевин и Чарли, по просьбе модераторов форума MaleSurvivor для мальчиков и юношей, переживших насилие, написали письмо детям, где рассказали о своем тяжелом опыте и о том, как им удается жить дальше.
«Мы знаем, что многие из вас, парни, будут хихикать и свистеть, когда вам будут читать это письмо. Но вы только задумайтесь об этом. Сексуальное злоупотребление не имеет ничего общего с любовью и сексом. Если бы мы разговаривали, а я внезапно сильно ударил бы тебя — разве это можно назвать беседой? Если мы находимся на кухне и я бью тебя сковородкой по лицу — разве я учу тебя готовить? Конечно нет. Сексуальное злоупотребление означает власть, насилие и контроль. Это все равно что сказать ребенку: «У тебя больше нет права быть ребенком; ты для меня просто тело. Ты не можешь остановить меня, и я буду делать с тобой все, что захочу». Злоупотребление означает власть.
Что самое плохое в сексуальном злоупотреблении? Для меня, Чарли, это — чувство одиночества, как будто бы я смотрю на мир со стороны. Я чувствую себя другим и думаю, что на меня повесили какой-то ярлык. Это значит, что я перестал быть ребенком и должен принимать взрослые решения и познавать взрослую жизнь. Когда тобой злоупотребили, ничто уже не кажется тебе безопасным или личным. Я думал, что мое тело принадлежит другим людям. Я чувствовал себя в ловушке и боялся, потому что если ты не чувствуешь себя безопасным в твоем собственном теле, где вообще ты будешь чувствовать безопасность?
Для меня, Кевина, самое сложное — это эмоции. Я не чувствую себя в безопасности в своей собственной комнате и боюсь темноты. Я ненавижу, когда кто-то дотрагивается до меня, а если никто не прикасается ко мне, мне становится плохо. Я ни в коем случае не войду в одну комнату со взрослым человеком. Я начинаю плакать и дрожать без всякой причины — даже когда я в классе на уроке. Я не нравлюсь сам себе, даже когда случается что-то классное, например я получаю пять с плюсом по английскому или помогаю команде победить в игре; я гляжу на других ребят и желаю, чтобы я был одним из них. Мы хотим сказать, что если вы пережили сексуальное злоупотребление, вам кажется, что вы и вся ваша жизнь совершенно испорчены. Но это — неправда. С вами все будет в порядке».
Если агрессор — знакомый или друг семьи
Травматизация ребенка не менее тяжелая и в случае, когда насильник принадлежит к близкому окружению ребенка (друг отца, сосед, родственник подруги или друга, учитель, тренер). Существует миф, что сексуальными насильниками бывают только мужчины. Это не так, хотя у женщин реже проявляются сексуальные перверсии. Пережив сексуальные притязания со стороны близкого человека, жертва перестает доверять людям, и впоследствии любая попытка сблизиться с выросшим ребенком, перейти грань между социальной и интимно-психологической дистанцией приводит к активации психологической травмы.
Например, ко мне обратилась молодая девушка, которая испытывала панический страх перед врачами-мужчинами. На социальном уровне она с ними прекрасно общалась (как с друзьями семьи), но, приходя на прием к врачу-мужчине, чувствовала паническую атаку при первом прикосновении, то есть при переходе на интимно-психологический уровень. В ходе психотерапевтической работы выяснилось, что в шесть лет она пережила попытку изнасилования. После проработки этой травмы ее состояние значительно улучшилось, и она смогла обращаться к врачам-мужчинам.
Для вовлечения ребенка в сексуальное взаимодействие насильник чаще всего использует целый ряд стратегий. Сначала он пытается расположить ребенка к себе, потом ищет повод оказаться наедине и формирует у ребенка ощущение безопасности в своем присутствии, пытаясь убедить его в естественности их общения. На следующем этапе насильник начинает использовать элементы сексуальной игры, которые постепенно переходят в более открытые сцены сексуального характера. Однако, как правило, преступник в разговорах с ребенком делает акцент на позитивной стороне того, что они будут делать.
Вот несколько примеров из практики: «Я знаю такую интересную игру. Сначала будто неловко в нее играть, но потом ты получишь много удовольствия…», «Сейчас мы поиграем с тобой в приятную игру с призами...» (происходит подкуп ребенка), «Ты уже взрослый, и пора тебя научить заниматься сексом. Ты же не хочешь быть неумехой, надо всем доказать, что ты мастер» и т.д.
Главное правило для родителей: слушайте детей, сумейте их услышать
Так ребенок оказывается вовлеченным в непонятную ситуацию. С одной стороны, он чувствует смущение от того, что ему предлагается и что с ним делают. А с другой — человек, который это предлагает, хорошо знакомый и вызывает чувство доверия. Для закрепления собственной позиции насильник постепенно приводит ребенка к мысли, что то, что он делает, вполне естественно и так делают все. Чаще процесс развивается от невинных прикосновений к ласкам интимного характера, которые со временем переходят в половой акт.
Манипулируя ребенком, насильник со временем переносит на него свою ответственность, обвиняя в происходящем: «Я бы тебя не тронул, если бы не видел, как ты сама этого хочешь...», «Ты посмотри, что ты со мной сделал(а), я все время думаю о тебе... Такого бы никогда не произошло, если бы ты не дал повода/ не смотрела так вызывающе». Цель подобных манипуляций — заставить ребенка молчать. Со временем психологическое давление усиливается, ребенку внушают, что все происходящее — секрет, тайна для избранных.
Когда ребенок уже доходит до состояния, когда готов раскрыть то, что с ним происходит, насильник чаще переходит к новым стратегиям: высмеиванию, унижению, запугиванию. Он говорит жертве, что все, узнав о его позоре, будут смеяться над ним и показывать на него пальцем. Чтобы ребенок острее чувствовал свое «бесчестье», преступник иногда снимает происходящее на видео, а потом начинает шантажировать ребенка тем, что если он проговорится, то эти записи будут выложены в интернете. Если родители разведены, это дает манипулятору дополнительный аргумент: «Отцу ты уже не нужен, неужели ты думаешь, что, когда твоя мать узнает, чем ты занимаешься, она тебя не прогонит?»
Распознать сигналы тревоги
Часто ребенок намекает родителям на то, в каком отчаянном положении он оказался, однако родители обычно не обращают внимания на эти сигналы. Признаками сексуального принуждения могут быть резкий переход от дружбы с каким-то взрослым или симпатии к нему к явному нежеланию идти к нему в гости или на занятия. Ребенок перестает говорить об этом человеке, а при упоминании его имени сжимается, как будто становясь меньше. Даже при недвусмысленных репликах сына или дочери родители могут, вместо того чтобы прислушаться и разобраться в ситуации, начать давить на ребенка, обвиняя его в неблагодарности: «Как ты можешь так говорить о таком замечательном человеке, который сделал тебе столько добра!»
Поэтому главное правило для родителей: слушайте детей, сумейте их услышать. Конечно, ребенок может использовать такие обвинения как средство манипуляции или желая отомстить взрослому, который не удовлетворил его какие-то потребности. Поэтому, если вам самим не удается определить степень правдивости слов ребенка, следует обращаться к психологу. Но отворачиваться от слов ребенка нельзя ни при каких обстоятельствах. Это только загоняет его в угол и мешает выбраться из травмирующей ситуации.
Обращаться ли в полицию?
Этот вопрос также важен для родителей, и ответ на него может быть только одним: обращаться обязательно, поскольку насильник может причинить вред и другим детям. Однако насколько включаться в последующее разбирательство, каждый родитель должен решать сам, исходя из интересов ребенка: для одних детей следствие и суд могут быть тяжелым испытанием и усугубят психологическую травму, для других, наоборот, отсутствие такого процесса будет свидетельством о том, что родным безразлично, что с ним (или с ней) произошло. Чтобы процесс переживания травмы завершился, он(а) нуждается в том, чтобы справедливость восторжествовала.
Об эксперте
Людмила Михайловна Гридковец — психотерапевт, сказкотерапевт, заведующая кафедрой психологии и педагогики Киевского института бизнеса и технологий, автор десятков научных и научно-популярных публикаций, соавтор детских книг.
