Элен Лангер: «Чем мы внимательнее, тем больше у нас возможностей»

Psychologies: Главной темой нашего разговора будет, конечно, mindfulness. Обычно этот термин переводят как «полнота ума», «внимательность», «осознанность», то есть нечто родственное «сознанию»…¹

Элен Лангер: Это действительно нечто близкое. Однако главное в осознанности — то, как легко достичь этого состояния. И то, что почти все мы (и почти всегда) бездумны, невнимательны. Способ жить внимательно и осознанно настолько прост, что в это трудно поверить. Нужно просто замечать новое. Когда мы замечаем новое, мы начинаем по-настоящему видеть мир вокруг. И он оказывается не таким, как мы думали.

Вы, к примеру, приехали в Штаты, и все здесь кажется вам новым и любопытным. Но в России тоже все новое, тоже все меняется, просто вы перестали присматриваться! Если прийти к себе домой и попытаться найти там пять изменений, это так же увлекательно, как путешествовать по чужой стране. Как такой феноменальный эффект возникает от такой малости? Фокус в том, что, как только вы замечаете новое, вы тем самым оказываетесь в настоящем.

В книжках по самопомощи нам все время говорят: будьте здесь, живите сейчас. Но мы-то не знаем, что мы не здесь. Поэтому такой совет невыполним. А вот если обращать внимание на новое, на перемены, мы становимся более восприимчивы к контексту, к разным взглядам на ситуацию. Это ощущается как квинтэссенция вовлеченности, как полнота присутствия. Иногда мы смотрим на кого-нибудь и думаем: «Боже, он, похоже, действительно наслаждается тем, что делает. Как бы мне хотелось тоже испытать такое чувство». На самом деле оно доступно всем, и это — самое прекрасное.

А как соотносится ваша теория с буддийскими представлениями об осознанности?

Э. Л.: Мне кажется, это две стороны одной медали. Цель медитации — достичь полноты сознания, которая наступает после медитации. В итоге мы приходим практически в одну точку, но я оказываюсь там сразу. Мой путь короче.

Я говорю иногда в шутку, что в нашем обществе высокий красивый белый мужчина, скорее всего, бездумен, поскольку ему нечего опасаться, а вот гей в некоторых культурах, где он стремится ничем не выдать себя, вынужден быть так же внимателен, как пещерные люди.

В чем все-таки главные бонусы осознанности?

Э. Л.: Она живительна — в самом широком смысле. И в буквальном тоже: повышается нейронная активность, которая поддерживает в нас жизнь. Когда мы говорим, что осознанность делает нас более здоровыми, счастливыми, более чувствующими, улучшает отношения, память, творческие способности, уменьшает число несчастных случаев, вносит в жизнь смысл и так далее, трудно вообразить, что кто-то не захочет быть в этом состоянии постоянно. Осознанность дает нам ощущение, что мы живые. Так что положительный эффект огромный.

Ваше описание напомнило мне о «потоке»: в нем мы тоже чувствуем полноту, вовлеченность, смысл². Вы видите тут нечто общее?

Э. Л.: Интересный вопрос. Михай Чиксентмихайи (Мистер «Поток») и я работали параллельно, и определенное сходство в наших результатах есть. Главное отличие я вижу в том, что «поток» — особое состояние, которое доступно не всем или по крайней мере не всегда. Я же утверждаю, что внимательными могут (и должны!) быть все и практически всегда³.

Так что если вы чем-то заняты — просто сосредоточьтесь на этом занятии, будьте вовлечены в то, что делаете. А если вы невнимательны и отсутствуете, это оттого, что вам, как вам кажется, все уже наперед известно. Но вы же хотите быть здесь и сейчас, замечать то, что происходит вокруг. Ощущать вкус того, что вы едите, слышать звуки, чувствовать запахи... Любой из органов чувств подойдет, чтобы развивать внимательность.

Каким образом ее развивать?

Э. Л.: Очень просто. Замечать новое: запахи, звуки, идеи. Мы часто ведем себя так, словно все происходит вдруг. Но это не так. Мы просто не замечаем сигналов. Скажем, если вы заводите автомобиль и прислушиваетесь, вы можете услышать необычный шум мотора. А если вы невнимательны, то не заметите маленьких отличий от обычного звука. И когда мотор сломается, потребуется дорогой ремонт, которого можно было избежать.

Или еще пример: часто мы ведем себя так, как будто набрали 10 кг вдруг, за одну ночь. Но так не бывает. Если нам все равно, это одно дело. Но если мы не хотим набрать вес и все-таки ничего не меняем, не «отлаживаем» в своей жизни... Так ведет себя большинство людей — не обращают внимания, пока не наступят серьезные последствия.

И с отношениями так же: многие не замечают, что они уже при последнем издыхании, пока партнер не скажет: «Я ухожу». Но никто ведь не уходит, когда в паре все отлично, правда? Так что избитая истина остается истиной: жизнь — это череда мгновений. И если мы не присутствуем в этих мгновениях, то тратим жизнь зря.

Вы утверждаете, что бездумность проявляется и в обществе в целом. В частности, в виде межнациональных конфликтов.

Э. Л.: Да, национализм — это тоже проявление невнимательности. Когда я исхожу из того, что какой-то человек — другой, не такой, как я, то перестаю проводить тонкие различия. Поэтому все «они» кажутся на одно лицо. На самом деле «они» вовсе не одинаковые, но, чтобы заметить это, нужно обратить внимание на других людей. Одна из наших работ на эту тему называлась «Уменьшение предрассудков посредством увеличения дискриминации». Имеется в виду дискриминация как различение: чем больше мы замечаем и различаем, тем лучше понимаем, что мы, люди одной культуры или нации, тоже все разные.

Например, мы просим детей в детском саду разделиться на две группы. Если на этом остановиться, будет группа «своих» и группа «чужих». Но я говорю им: а сейчас разделитесь еще раз, по другому признаку. Сначала это может быть пол, потом цвет волос, потом цвет глаз и так далее. Мы просто продолжаем делить, и у нас возникают уже десять разных групп... Потом мы спрашиваем каждого: кто здесь такой же, как ты? И ребенок, естественно, отвечает: «Надо подумать» или «Смотря в чем». И где тогда чужие? А чужих-то и нет.

Вообще я считаю, что поведение может быть осмыслено только изнутри, с точки зрения субъекта. Это означает, что, когда мы извне оцениваем кого-то, мы понимаем его неправильно. Скажем, мы видим человека импульсивного. Мы пытаемся понять, как он сам видит себя, чего он хочет. Ага, говорим мы себе, он, наверное, хочет вести себя непосредственно, спонтанно!

Спонтанность — это хорошо, а импульсивность — скорее плохо. Но всегда есть возможность понять любое неоднозначное поведение в позитивном ключе. И у друзей, и, надеюсь, в большинстве случаев у самих себя, и у других членов «своей» группы мы воспринимаем такое поведение как непосредственность. А «чужих» легко заклеймить как импульсивных.

По моим ощущениям, мы сейчас переживаем эволюцию сознания. И по мере того как человечество эволюционирует, мы будем меньше судить и станем более внимательными. И это будет хорошо, и хорошо бы это случилось побыстрее. Во всяком случае, я над этим работаю!